– Я и сама иногда думаю о том же.
– Я видел так много твоих двойников… Со мной. Без меня. Видел тебя, ставшую художницей. Учительницей. Графическим дизайнером. Но, так или иначе, в конце концов, это просто жизнь. Со стороны мы видим ее как одну большую историю, но когда ты находишься внутри ее, то видна рутина, повседневность, ведь так? И разве не с этим нам приходится мириться?
В середине озера из воды выскакивает и плюхается рыбина – по застывшей, как стекло, глади расходятся концентрические круги.
– Вчера вечером, – говорю я, – ты спросила, как мы все это поправим.
– Есть свежие идеи?
Мой первый порыв – оставить Дэниелу в неведении насчет своих планов. Но наш брак стоит на другом принципе – друг от друга секретов не держим. Мы говорим обо всем. О вещах самых трудных. Это то, что определяет нашу идентичность как семейной пары.
И вот я рассказываю жене о своем предложении, сделанном в чате другим Джейсонам, и вижу на ее лице гнев и ужас, шок и страх.
– Так ты хочешь разыграть меня в лотерею? Как какую-нибудь гребаную корзину с фруктами? – говорит она наконец.
– Дэниела…
– Мне твой героизм не нужен.
– Что бы ни случилось, ты все равно останешься со мной.
– Но с другим тобой. Ты ведь это имеешь в виду, так? А если он окажется таким же мерзавцем, как тот, первый, который и разрушил нашу жизнь? Что, если он не такой, как ты?
Я отворачиваюсь от нее и смотрю на озеро, смаргивая слезы.
– Зачем жертвовать собой, чтобы со мной остался кто-то другой?
– Приносить жертвы приходится всем. Для вас с Чарли это единственный выход. Пожалуйста, позволь мне устроить так, чтобы вы с Чарли могли вернуться в Чикаго и жить спокойно и в безопасности.
Вернувшись в дом, мы застаем Чарли у плиты, где он готовит оладьи.
– Пахнет вкусно, – говорю я.
– А ты сделаешь эту свою фруктовую штуку? – спрашивает сын.
– Конечно.
Искать разделочную доску и нож долго не приходится.
Я встаю рядом с Чарли, очищаю и нарезаю яблоки и выкладываю их на сковородку, где уже закипает кленовый сироп.
Солнце за окном поднимается все выше, заливая светом лес.
Едим вместе, разговариваем непринужденно, и моментами кажется, что все нормально, что ничего не случилось, хотя на самом деле этот завтрак, по всей вероятности, – мой последний с близкими, и эта мысль не выходит у меня из головы.
После полудня мы отправляемся пешком в город. Идем по проселочной дороге. Полотно сохнет под солнцем, в тени прячется плотно слежавшийся снег.
В благотворительном магазине мы покупаем одежду, а потом отправляемся в маленький кинотеатр, где идет фильм шестимесячной давности. Какая-то дурацкая романтическая комедия.
Как раз то, что надо.
В зале остаемся до самого конца, пока не включится свет, и когда выходим, небо уже темнеет.
На окраине города заходим в единственный открытый ресторан – «Айс-Ривер роудхаус».
Устраиваемся за стойкой в баре.
Дэниела заказывает бокал «Пино нуар», я – пиво для себя и кока-колу для Чарли.
Свободных мест нет. Придорожный ресторанчик – единственное место в Айс-Ривер, где можно провести вечер рабочего дня.
Заказываем поесть.
Я беру второе пиво, потом третье…
Мне быстро хорошеет. Народу прибавляется, голоса звучат все громче.
Дэниела кладет руку мне на колено. Глаза у нее блестят, и быть с ней рядом так легко и приятно… Я стараюсь не заморачиваться, но мысль о том, что все это происходит со мной в последний раз, сидит в голове клином.
Ресторанчик уже забит до отказа.
Шумно и весело.
На небольшом возвышении в углу устраиваются музыканты.
Я пьян.
Но без агрессии и соплей.
