Луны нет, но звезд вполне достаточно, чтобы понять – передо мной волнующаяся ширь озера Мичиган.
Смотрю в сторону офис-парка. Сквозь ветер прорываются отрывистые голоса, кое-где темноту режут лучи фонариков.
Я поворачиваю на север и снова бегу. Под ногами хрустят отполированные водой камешки. Далеко впереди неясное, ночное мерцание города, подступающего небоскребами к самой воде.
Снова оглядываюсь. Какие-то огоньки движутся на юг, в противоположную от меня сторону, какие-то – на север.
И они приближаются.
Сворачиваю от воды, пересекаю велосипедную дорожку и беру курс на стену кустов.
Голоса ближе.
Заметят или не заметят они меня в такой темноте?
На моем пути возникает мол в три фута высотой. Я перелезаю через него, обдирая лодыжки о шершавый бетон, и на четвереньках пробираюсь через кусты. Ветки цепляются за рубашку, лезут в глаза.
Вырвавшись из кустов, вылетаю на середину дороги, идущей параллельно берегу озера.
Со стороны офис-парка доносится рев мотора. Дальний свет бьет в глаза.
Я перебегаю дорогу, переваливаюсь через проволочный забор и вдруг оказываюсь в чьем-то саду, где едва не натыкаюсь на брошенные велосипеды и скейтборды. В доме заходится лаем собака. В окнах вспыхивает свет. Я попадаю в задний двор, перелезаю через еще один забор, пробегаю по баскетбольной площадке.
Надолго ли хватит сил?
Ответ не заставляет себя ждать.
Ноги подкашиваются, и я, обливаясь потом, падаю на краю площадки. Мышцы дрожат от напряжения.
Вдалеке лает собака, но, оглянувшись в сторону озера, я не вижу лучей фонариков, не слышу голосов.
Я лежу там – не знаю, как долго. Проходят, кажется, часы, прежде чем дыхание успокаивается и мне удается наконец сесть.
Ночь холодная, и ветер с озера, проносясь между деревьями, бросает на площадку осенние листья.
Заставляю себя подняться. Хочется пить. Несмотря на усталость, я пытаюсь проанализировать события последних четырех часов, но мои умственные ресурсы истощены.
За баскетбольной площадкой начинается рабочий район Саут-сайд.
Улицы пустынны.
Квартал за кварталом притихших, молчаливых домов.
Пройдя милю или чуть больше, я останавливаюсь на перекрестке в деловой части города. Смотрю на светофоры – огоньки надо мной бегают по кругу в ускоренном ночном режиме.
Прохожу пару кварталов. Никаких признаков жизни, кроме пивнушки на другой стороне улицы. В окнах – светящиеся вывески трех популярных пивных брендов. Завсегдатаи вываливаются из заведения в облаке дыма. За громкими голосами ловлю звук мотора. Вдалеке появляется такси, первое за последние двадцать минут.
Светящаяся табличка с надписью «НЕ ОБСЛУЖИВАЮ».
Я ступаю на проезжую часть и попадаю в свет фар. Машу руками. Такси замедляет ход, пытается объехать меня, но я снова встаю у него на пути. Водитель останавливается, опускает стекло и сердито кричит:
– Ты что себе думаешь?
– Подвези.
Таксист – сомалиец. Растительность на тонком, худом лице пробивается пятнами. Он смотрит на меня через толстые стекла огромных очков.
– Сейчас два часа ночи. Я на сегодня закончил. Всё.
– Пожалуйста.
– Читать умеешь? Посмотри на табличку. – Он хлопает ладонью по крыше.
– Мне надо домой.
Стекло поднимается.
Я сую руку в карман, достаю пластиковый пакет с моими личными вещами, расстегиваю и показываю ему деньги.
– Заплачу больше…
– Отойди с дороги.
– Вдвое больше.
Стекло останавливается, не дойдя шесть дюймов.
– Наличными.
– Наличными.
Торопливо пересчитываю бумажки. Такса до Норт-сайда, наверное, 75 долларов, а мне нужно вдвое больше.
– Садись, если едем! – кричит сомалиец.
