Он раздраженно поморщился:
– Мы уже обсудили это, Мия.
– Я просто хотела сказать спасибо.
Такухати удивился. Мия даже не увидела – кожей ощутила его удивление.
– За что спасибо?
– Вы ведь сняли проклятие… – Еще не договорив, она по его лицу поняла, что нет – не снимал.
– Вот как, – задумчиво сказал директор, – значит, шрам исчез?
Мия не решилась солгать и кивнула. Мысленно она отругала себя за наивность. Что сейчас сделает маг? Неужели наложит новое?
– Может, она не так безнадежна…
– Пожалуйста, – сказала Мия, – простите ее.
– А ты простила, да? – Он криво усмехнулся. – Ты слишком хороша для этого мира, лучшая ученица.
– Пожалуйста.
Он обвел пальцем контур ее губ.
– Поцелуешь меня?
– Если вы простите Кумико…
Его глаза сверкнули такой яростью, что Мия отпрянула.
– Торгуешься?
– Прошу.
– Нет. Я не меняю своих решений.
– Тогда я не буду вас целовать, – дерзко сказала Мия, глядя ему в глаза.
Колкий лед в глазах Такухати потемнел.
– Целуешь только в уплату? Так, Мия? Из тебя выйдет хорошая гейша.
Слово «гейша» он произнес как «шлюха». Мия побледнела и попыталась освободиться, но он не дал.
– Пустите!
– Мы еще не закончили.
– Я ничего от вас не хочу!
– Мне плевать, чего ты хочешь. – Она снова дернулась, пытаясь вырваться, и тогда он, не повышая голоса, предупредил: – Если не успокоишься, я тебя свяжу.
– Свяжете?! – Она так опешила, что даже прекратила сопротивляться.
– Да. Сиди смирно. Думаешь, это так легко? Если дернешься, я могу сделать тебе больно. Или обжечь.
Мия открыла рот, чтобы сказать, что ей ничего не нужно от директора. И закрыла. И так понятно, что все будет так, как захочет Акио Такухати, а он зачем-то хотел видеть ее с длинными волосами.
Нет, с ним нельзя воевать. Противостояния с Такухати выматывали, лишали сил. И каждый раз у Мии оставалось неприятное ощущение, что он отпустил ее лишь потому, что был слишком занят или слишком ленив, чтобы давить по-настоящему.
Гейша подобна гибкой иве. Она не спорит с ветром.
Снова прикосновения обжигающе горячих пальцев и странное ощущение, что под кожей что-то шевелится.
В этот раз волосы отросли почти до пояса.
– Тусклые, – сказал Такухати, накручивая прядь на палец. – Нужно сделать перерыв в пару дней. Целовать меня в благодарность ты, как я понимаю, не будешь. Так что свободна.
Мия посмотрела на него в упор.
– Спасибо.
Он приподнял бровь.
– Надо же…
– Вы сделали мне добро, пусть я и не просила об этом. За это – спасибо. И простите… мне не следовало торговаться.
Его лицо чуть смягчилось:
– Ты умна.
– Вы сердитесь на меня?
Он помедлил.
– Нет. Не сержусь.
Но Мия чувствовала в нем еле сдерживаемую ярость. Холодную и страшную, как снежная лавина в горах. Закаменевшие от напряжения мышцы, стиснутые зубы…
