Мужчина скривился, словно она поднесла ему тухлятину, убеждая попробовать.
– Желаю. Пойдем.
Отчего этот незнакомец пришел покупать себе женщину, если видно, насколько ему противны и веселье, и сама Мия?
У гейши есть право отказаться от нежелательного клиента. Но негласные правила чайного домика дозволяли пользоваться этим правом только девушкам, которые проработали не меньше года. Чем старше и опытнее становилась гейша, тем большую разборчивость она могла себе позволить.
Сердце сжалось от тоскливого предчувствия, но спорить Мия не осмелилась.
Госпожа Хасу, видимо почуяв неладное, сама предупредила гостя:
– Обижать или бить девушек можно только с их согласия и за отдельную плату.
Тот дернул Мию за рукав и ничего не ответил.
По-прежнему звенели струны цитры, но теперь на месте Мии сидела незнакомая пухленькая гейша с густо набеленным лицом. Акио замер в дверях, оглядываясь. Свет от напольных фонарей, затянутых рисовой бумагой, ложился пятнами на циновки и стены. В зале сильно пахло теплым саке и едва уловимо сексом. На татами в центре танцевала Кумико. Пояс на ее кимоно был развязан и валялся на полу. Вдруг музыка резко прекратилась. Девушка замерла, успев остановиться вместе с музыкой, и следившие за ее танцем мужчины разразились недовольными криками.
Генерал отвернулся. Когда-то он любил эту игру. Особенно, если на татами выпускали сразу несколько девушек. Та, что не успевала замереть вместе с музыкой, должна была снять с себя один из предметов одежды. Наблюдение за полудобровольным разоблачением возбуждало не на шутку.
Он представил Мию танцующей рядом с Кумико и зарычал.
Где она?
Развалившийся на подушках самурай слушал пошлый и веселый рассказ какой-то гейши. История закончилась, и мужчина захохотал, хлопая себя по ляжкам. Из темноты возникла молчаливая служанка, с поклоном поставила на столик еще кувшинчик саке и исчезла.
Из угла донеслось хихиканье, а после чуть картинный возбужденный стон. Гейши «Медового лотоса» знали, как польстить клиенту. В их распоряжении был целый арсенал всевозможных охов и вздохов, которыми они отзывались на любое действие мужчины. Фальшивых, как глиняный момме, но много ли надо опьяненным саке клиентам?
Ложь была основой всего в «Медовом лотосе». И она же была причиной, по которой Ледяной Беркут глубоко в душе презирал и продажных женщин, и те нехитрые радости, которые способен был предложить «квартал ив и цветов» любому мужчине за его деньги. Безошибочно различавший фальшь в повадках жриц любви генерал ощущал вместе с удовлетворением легкую брезгливость всякий раз, когда покидал стены чайного домика.
Где Мия?
Сквозь вздохи прорезался жалобный девичий вскрик. Акио одним прыжком преодолел расстояние, разделявшее его и серую массу тел в углу, и дернул навалившегося на девочку мужчину за плечо. Тот обернулся в крайнем раздражении:
– Чего тебе?
Магическое пламя в ладони вспыхнуло, освещая смутно знакомое лицо. Пищавшая под мужчиной на татами девочка – это оказалась Оки – приподнялась и взглянула на генерала снизу вверх. Ее глаза округлились:
– Господин Такухати…
Еще двое самураев, сидевших рядом, оторвались от своих подруг и уставились на Акио.
– Ничего, – буркнул он, ощущая себя идиотом, и погасил пламя. – Обознался.
Генерал отвернулся и, игнорируя дружелюбно-пьяное предложение присоединиться, шагнул к выходу.
Надо уходить. Пока он снова не превратился во всеобщее посмешище.
Легкое прикосновение к плечу заставило обернуться.
– Вы кого-то ищете, господин Такухати?
Владелица «Медового лотоса» стояла у него за спиной и сладко улыбалась накрашенными губами.
Акио помедлил.
– Принеси счет. Я ухожу.
Он не станет снова позориться из-за нее. Пусть Мия остается здесь, с той жизнью, которую сама выбрала.
Глава 7
Подарок
На пороге домика Мия помедлила. Страшно было войти внутрь и остаться наедине с незнакомцем. В мужчине не ощущалось ни вожделения, ни похоти. Одна лишь злость окутывала его невидимой, но ощутимой издалека кисеей, и от этого становилось по-настоящему жутко.
Зачем он пришел в чайный домик и купил ночь с гейшей?
– Входи уже! – раздраженно буркнул клиент. Втянул за руку девушку внутрь и захлопнул створку.
– Вас раздеть, господин? – выдавила Мия, пряча глаза. От мысли, что ей сейчас придется ласкать и ублажать этого незнакомого и неприятного человека, она почувствовала дурноту.
