Соленые таращились, разинув рты. Жадные до зрелищ горожане уже начали сползаться сюда, как тараканы на каплю меда.
Резкое чувство стыда окатило Эдэра с ног до головы. Ведь это он, будущий командо и начальник стражи, привык арестовывать, карать и ставить на место. А теперь… мир перевернулся вверх дном.
В долю секунды в голове промелькнуло и то, что при подобном обвинении выжить вряд ли удастся. Бежать?! Отец знал, что с двадцатью воинами ему не справиться. Допустим, метнувшись к Амосу и швырнув его на копья напротив, он сможет выхватить оружие у степняков. Это позволит выиграть несколько секунд. Воспользовавшись замешательством, перебьет троих или даже пятерых. А потом? Площадь блестела истоптанной плиткой, широкая и ровная, как ладонь. Значит, остальные просто примутся метать копья, мечи и кинжалы ему в спину. Шансов добраться до ближайшего здания не было. Он не успеет добежать даже до позеленевшей статуи бородатого мужика в кафтане, которого в народе звали Торгашом.
Быть забитым вот так позорно, как дикому зверю на стадионе? Нет уж.
Эдэр решил, что какими бы ни были обвинения, он имеет право голоса. И остается сыном командо. Потому должен вести себя с достоинством. К тому же сопротивление только убедит людей в правильности обвинения. И все же, – стучала кровь в висках, – кого они захватили: Тима или чумашку?
– Это ошибка, – спокойнее сказал Эдэр и бросил меч на землю. Подняв руки, произнес громко, чтобы слышали даже горожане, выглядывающие из окон: – Это ошибка. Я верен командо и Дикторату.
К удивлению Эдэра, конвоиры повели его не в сторону особняка, а к участку. Что отец забыл там? Он не появлялся у стражей уже больше года, все доверив сыну.
Увидев начальника в окружении воинов, ребята опешили и прекратили тренироваться.
– В чем дело, шеф? Что происходит? Вы одурели, что ли? Что за хрень?! – слышалось со всех сторон. Кто-то даже взялся за оружие.
Надежда шевельнулась в душе Эдэра.
– Всем сохранять спокойствие! – гаркнул Глазырь. – Мы выполняем приказ командо.
Позади послышался топот копыт и мощных лап, конвоиры выстроились по струнке, не спуская глаз с арестованного. Эдэр обернулся на шум. Во двор ворвалась кавалькада: Главный жрец, двое его помощников, младший братец, тринадцатилетний Марк, – на псидопсах, казначей на пегой кобылице и командо. Отец гордо восседал на белом коне, пожалуй, единственном во всем Дикторате. За плечами Главы развевалась седая коса, перевязанная золотой тесьмой, и багряный плащ с пятью хвостами дикобарсов, убитых на охоте. Вместо эполета на правом плече ощерилась клыкастой пастью голова мертвого хищника. Ворота по приказу командо тут же захлопнулись.
Гневный взгляд отца припечатал сына к месту. Сердце Эдэра дрогнуло. С одной стороны, он подвел его. С другой – Эдэр был уверен, что поступил правильно. Закон, который он должен был защищать, придуман подлыми жрецами. Установленный порядок давно пора было менять, а этих лысолобых поставить на место. Еще лучше – пинками выгнать из Диктората. Жалеть о спасении друга и чумашки Эдэр точно не собирался. И если бы можно было вернуть время вспять, он сделал бы все точно так же. Потому гигант не стал прятать глаза. Гордо вскинул подбородок и расправил плечи.
– Здравствуй, отец, – сказал Эдэр как ни в чем не бывало.
– Привязать к столбу, – вместо приветствия приказал командо.
– Но как же… шеф… – раздались неуверенные возражения.
Конвоиры принялись выполнять. В два счета толстая веревка обвилась вокруг кистей Эдэра, затянулась тугим узлом, и ее конец, перекинутый через перекладину врытых посреди двора столбов, заставил гиганта задрать руки выше головы. Рана на предплечье отдалась острой болью. Эдэр стиснул зубы. Но секунду спустя выкрикнул как можно более хладнокровно:
– Я хочу знать, в чем меня обвиняют! Закон дает мне такое право.
– И мы хотим знать, – рявкнул Вартан.
Его поддержали возмущенные товарищи. Бывшие подчиненные встали сплошной стеной, ожидая ответа хмуро и напряженно.
Наездники остановились перед столбами для наказания правонарушителей.
– Узнаете, – жестко ответил командо. – Я хочу, чтобы все знали о двуличии начальника стражи и о его преступлениях. Перед законом нет рангов. Закон одинаков для всех: и для метельщика, и для начальника стражи.
Над участком застыла тяжелая, мрачная тишина.
Похоже, отец намеренно избегал называть Эдэра сыном. Значит, все совсем плохо.
Гигант обвел взглядом знакомые лица. Марк, крепкий, подтянутый подросток, точная, уменьшенная копия командо, был бледен и старался не смотреть на брата. Казначей умело сдерживал довольство, но оно все же проглядывало из-под пафосной маски. По выражениям лиц жреца и его помощников, как всегда, ничего было не разобрать. Равнодушные по-будничному, будто не наследника Главы привязали к позорному столбу, а очередного бродягу, жрецы спешились. От помощников в серых комбинезонах, с выбритыми лбами Главный жрец отличался сединой, аккуратно остриженной бородой, стальным взглядом и бо?льшим количеством амулетов на груди.
Вот кого гигант ненавидел сейчас больше всего, и молчать не было никакого смысла. Пусть отец отказывается от него, доложить он все равно обязан.
– Отец, – Эдэр мотнул головой в сторону жрецов, – они следят за всеми. У каждого глосса, химича, любильца, степняка есть серь…
– Да! – не дал договорить командо, метнув на него яростный взгляд. – Это прописная истина. Любой ребенок знает, что за ним всю жизнь наблюдают духи! Ты потерял рассудок, чтобы пояснять мне это?
– Не духи… – обозлился Эдэр.
