Мутант возмущенно буркнул:
– Ну и дурак же ты, Эд! Давай, включи мозги, если не все еще под солнцем прожарились! Ты оставил ее одну там. И если она не ушла по какой-то причине после вашей ссоры, то сидит там, окруженная толпой львов. Как ей выбраться? Мы ведь туда уже не попадем!
Эдэр отвернулся. А Тим не успокаивался:
– Мы с тобой, Эд, здесь. И мы не можем ей помочь. Я решил, что пусть со львами встретятся стражи. Кто бы из них не перебил друг друга, с остатком Лиссе будет справиться проще. Она по ним долбанет разрядами. Ты же знаешь, если ее хорошенько напугать, она может…
Эдэр ничего не сказал, но в душе затеплилась надежда. Тим сел на пол. Гигант с трудом подошел и привалился к стене рядом с другом. Ярость спала, и силы снова его покинули.
– Ладно, если так, – вздохнул Эдэр. – Тебе повезло, что я ослаб. Иначе уже убил бы…
– Повезло.
Тим не сказал вслух то, о чем они оба подумали. Возможно, жрецы все равно достанут чумашку, пошлют больше воинов, устроят облаву. Но с внезапно вспыхнувшей надеждой расставаться не хотелось. Оба думали о Лиссе. Каждый по-своему.
Парни молчали долго, сидя рядом в темной камере, в которую сквозь узкое, будто щелка, окошко, попадал только лунный свет.
– Что нас ждет завтра? – спросил Тим.
– Ничего хорошего.
– И все же.
– Если не сожрут дикобарсы, сожгут на костре. Зашибись, да?
– Как можно сбежать?
– Отсюда? – усмехнулся Эдэр. – Да никак. Я не монстр тебе, чтобы разогнуть эти решетки.
– Погоди. Надо подумать, – нахмурился Тим. – Есть же дверь.
– На ней засов с замком.
– Но у двери имеются петли.
Тим повернул голову и, почесав затылок, внимательно посмотрел на решетчатую дверь. Затем медленно поднялся и поковылял к ней.
– За это я тебя и люблю, – хмыкнул гигант. – Твои предложения насчет петель?
Несмотря на дурноту и слабость, спать совсем не хотелось. И пусть мысли о завтрашнем дне пробирали жутью до костей, пусть все тело ныло после столба, жгли следы от кнута и особенно предплечье, Эдэр предпочел вместе с другом искать пути выхода из каменного мешка, несмотря на то, что в голову приходили только глупости. Но это лучше, чем молить духов о смерти. Те, кто хотел наказать его, не отняли пока единственную ценность – друга. До утра можно побыть вместе, а потом гори оно все огнем. Буквально.
Скоро где-то наверху послышался скрип, затем шаги и голоса. Эдэр напрягся. За решетками показался Михал с факелом в руке и высокая женщина в черной робе.
– Здравствуй еще раз, Эдэр, – надменно произнесла Старшая Общего дома.
– Инесса?! Что тут делаешь?! – вырвалось у Эдэра.
Как всегда невозмутимая, она шагнула к решеткам.
– В мое распоряжение поступила твоя наложница, Мадара. Она беременна и скоро разродится. Как ты знаешь, даже у приговоренного к смерти отца нельзя отнять привилегию назвать своего сына и оставить наставления относительно его будущего.
Эдэр растерялся.
– Я не думал об этом…
– Думай сейчас. Я подожду, – ответила Инесса.
Михал бросил злобный взгляд на бывшего шефа и рявкнул Старшей:
– Сама с ним разбирайся. А мне нечего тут вонь предательскую нюхать. Только сначала иди сюда, Инесса. Я тебя проверю.
Та подчинилась и позволила себя обыскать самым грубым образом. Ничего не обнаружив, Михал пошел восвояси, предупредив:
– Долго не рассусоливай!
– Конечно, уважаемый начальник стражи, – улыбнулась Инесса, – я только выполню то, что предписано законом.
Старшая, пожалуй, была непробиваемой. Удивляясь этой женщине, Эдэр заставил себя встать. Он подошел к ней со своей стороны. Гигант взялся за толстые прутья, глядя на Инессу.
– А Танита?
– Ее отдали Амосу в качестве компенсации.
– Понятно.
Дверь хлопнула за Михалом. И тотчас что-то изменилось в лице Инессы. Она будто постарела, осунулась, в глазах появилось страдание и… нежность. Словно этим хлопком снесло тысячу масок, обнажив настоящую суть женщины. Инесса осторожно поднесла руку к лицу Эдэра и коснулась ладонью его щеки:
– Мальчик мой…
