С другой стороны, Цепь предрекает возвращение Затонувшего королевства уже больше сотни лет, и вот Портолес своими глазами видит доказательство того, что там, дальше, нет ничего, кроме сурового моря и плохой погоды.
– Как случившееся здесь представляется Вороненой Цепи? – осведомился король Джун Хван, проследив за взглядом Портолес. – Колдовство? Неудачный ритуал? Гнев богов?
– Что-то вроде этого, – буркнула Портолес, чей недолгий душевный подъем сменился унынием, когда она повернулась к низкому лакированному столику. – Затонувшее королевство часто поминается в наших молитвах. А что говорят непорочные?
– Колдовство. Неудачный ритуал. Гнев богов. – Джун Хван улыбнулся. – Суеверия везде одинаковы, сестра.
Портолес ненавидела слово «суеверие» – оно подло отвергает чудесное и принижает верующих до скудоумных.
– А как полагает просвещенный господин, проживая в непосредственной близости от того места, где все это произошло?
– Сработало оружие, недоступное нашему пониманию, – ответил Джун Хван с легкостью, словно они обсуждали погоду. – Была война между королевством Джекс-Тот и Звездой. Конечно, я не могу знать причины конфликта, но, какой бы она ни была, обе стороны проиграли. Они стремились управлять неподвластным. Джекс-Тот утонул в волнах и даже из такой далекой дали увлек за собой жителей Эмеритуса. Конец войне, конец Веку Чудес ценой большей, чем могли вообразить и живые, и мертвые. Трагедия наших предков.
– Разве непорочные не говорят, что время – это одно большое мельничное колесо? – спросила Портолес, пытаясь сосредоточиться на деле: она прибыла сюда за ответами о настоящем, а не прошлом. – Как, по-вашему, это отразится на сегодняшней проблеме империи?
– Еще один вопрос за пределами моего понимания, – сказал Джун Хван, и Портолес поняла: ожидается, что она сядет первой.
Очень хорошо. Подтянув подушку, она удобно устроилась на полу, и тут еще несколько слуг выпорхнули из раздвижной двери, словно трутни, покидающие гнездо. Калди был, разумеется, запрещен монахам, но грамота об освобождении от грехов позволяла сестре держать в ладонях фарфоровую чашечку и наслаждаться опьяняющим ароматом. К тому же не следовало вести себя грубо.
– Вдобавок, – продолжал Джун Хван, – вы смешали все свои языческие ереси. Это угракарийцам время представляется мельничным колесом. Непорочные же сравнивают его с рекой, бегущей вперед: водовороты, заводи и очень сильное течение.
– Это, наверное, ваши браслеты меня запутали, – сказала Портолес. – Вы скучаете по горам своей родины?
Джун Хван улыбнулся и дотронулся до серебряной змеи, охраняющей гибкое запястье:
– Здесь у меня есть и камни, и море. Более того, я родился на островах, от отца-непорочного. Мать была угракарийкой, браслеты принадлежали ей. Но разве вы прибыли сюда обсуждать генеалогию или теологию, сестра?
– Все на свете – теология, – ответила Портолес, отпивая калди. Он оказался куда горше, чем обещал запах. – Я прибыла, потому что ищу способ остановить новую войну. Мы все, угракарийцы, непорочные или имперцы, конечно же, едины в том, что война приносит мало хорошего.
– Я полагаю, это зависит от войны, – произнес Джун Хван, размешивая сливки в отваре.
– Слова генерала, – сказала Портолес. – Что ж, генералы нам нужны не меньше, чем монахини.
– Ммм… – протянул Джун Хван, элегантно отпивая калди.
– Буду откровенна, король Джун Хван. – И Портолес выложила заготовленный блеф: – Я здесь по прямому распоряжению королевы Индсорит. Ей интересно, что вышло из встречи вашего супруга с женщиной, объявляющей себя Кобальтовой Софией, и следует ли Самоту насторожиться.
Рука короля, державшая чашку, чуть напряглась, но никакого другого подтверждения не последовало. Движения хватило, чтобы убедить Портолес: она ударила верно. Брат Ван говорил: достаточно одного внимательного взгляда, чтобы распознать ложь. Джун Хван попытался разыграть непонимание, но слишком поздно.
– Вы говорите о бывшей начальнице моего мужа? О женщине, которую ваша королева собственноручно убила два десятка лет назад?
– Да, о ней, – подтвердила Портолес и решила добавить кое-какие детали к своей дикой догадке. Сестра чувствовала: он на крючке. Теперь нужно действовать осторожно, чтобы не сорвался. – Столь умный человек, как вы, король Джун Хван, не мог не установить личность гостьи вашего супруга? Простите кажущуюся дерзость, но вы поможете предотвратить международный конфликт, если будете откровенны со мной в этом вопросе. Нам известно, что она встречалась с Канг Хо, но мы не знаем, что вышло из этой беседы. То обстоятельство, что сам Канг Хо отсутствует в момент моего приезда… Уверена, вы понимаете наши опасения. Особенно с учетом того, что после визита Софии Хвабун не послал в Диадему ни слова. Багряная империя всегда считала Непорочные острова ближайшими и надежнейшими союзниками, но вы сперва воспользовались нашими внутренними проблемами, чтобы захватить Линкенштерн, а теперь это дело… Достаточно сказать, что королева Индсорит хочет знать, чем она вас обидела.
– И с такой важной дипломатической миссией королева Самота посылает одну-единственную боевую монахиню? И этот эмиссар сначала должен встретиться с моим мужем в Хвабуне, а не с императрицей Рюки в Отеане? – Джун Хван осторожно поставил чашку на стол. – Вы пытаетесь удить рыбку в мутной воде, сестра Портолес.
Вот вам и хитроумная уловка.
– Да. И я выужу что-нибудь, здесь или не здесь. Не желаю возвращаться домой голодной.
– Что ж, пусть никогда не скажут, что воды Непорочных бедны, – отозвался Джун Хван. – Возможно, вам не хватает наживки, сестра. Почему не испробовать другой подход?
– Извините меня, король Джун Хван, но я не лучший царедворец, чем рыбак. Говорите загадками, если вам нужно, но не ждите, что скромная монахиня сумеет их расшифровать. – Портолес осушила свою чашку и встала, надеясь, что распалила в нем любопытство достаточно, чтобы он попытался уговорить ее сесть обратно. В карточных
