корни, особенно здесь, но еще не поздно их выкорчевать. Я могу разбудить офицеров, сейчас же отдать приказ, и к рассвету мы спокойно уйдем. Если останемся здесь, произойдет катастрофа.
– У нас на исходе продовольствие, Феннек, и мы не выдержим похода на Линкенштерн, если не завладеем провиантом, которого полно у Пятнадцатого, – все просто.
– Это так же просто, как освободить все городки и фермы отсюда и до непорочновской стены! Это так же легко, как потерять пару сотен, даже тысячу человек из-за голода и усталости, но остальные выживут и пополнят припасы где-нибудь еще. Мы пошлем наших переговорщиков в Диадему и в Пятнадцатый, который будет наступать нам на пятки, и кто знает, вдруг из этого что-то выйдет. Королева настолько зла из-за потери Линкенштерна, что, возможно, решит поддержать нашу игру. Или не решит, но в любом случае мы останемся живы, у нас будет шанс набраться сил и придумать что-нибудь новое!
С его губ аж слюна летела, и до Чи Хён наконец дошло, что происходит. Феннек, конечно, не знает о ее намерениях, но даже если бы знал, ему не стало бы легче, потому что при всем своем опыте и бахвальстве он напуган. Не просто напуган – он в ужасе. Говорит как обреченный. Будто молит палача образумиться.
– Мы не бросаем лагерь, капитан, – мы остаемся здесь до прихода Пятнадцатого.
– Тогда мы по уши в дерьме. Даже из сраного рыцарства и уважения к мьюранским товарищам Пятнадцатый не станет слушать наши условия, и придется сражаться. С нашими нынешними силами мы обязательно проиграем. На этом игра вообще закончится, и никто не вернется домой.
– Дом – это я, капитан, – отрезала Чи Хён. – Еще какие-то вопросы или я могу отпустить моего мудрого советника к сладким снам, благо он облегчил душу?
– Больше ничего, – сказал Феннек, изображая разочарованного дядюшку, и повернулся к ее стражницам. – Умоляю, принцесса, выспитесь и вспомните, что все в этом лагере доверили вам жизнь.
– «Генерал», а не «принцесса», – бросила ему вслед Чи Хён и, не будучи в силах сдержаться, добавила: – Но дайте время – и, может быть, вы назовете меня королевой.
Он остановился, оглянулся на нее:
– Значит, это правда. Не знаю, как Хортрэп это делает. Что ж, позвольте повториться на тот случай, если вы не слушали меня раньше. С вами я, а не ваш отец. И если мы переживем эту неделю, я принесу больше пользы, зная ваши намерения, а не только его… генерал.
Потом он превратился в силуэт, спускающийся по склону, и Чи Хён взглянула на по кружившую Мохнокрылку. Она втянула зимний воздух, несший трупный холод с гор, которые они исходили вдоль и поперек, и крепче запахнула куртку Мрачного. Та пахла потом, саамом и калди, и девушка вдохнула этот запах, выдохнув дым.
Когда Феннек остановился перекинуться парой слов со стражницами, позади Чи Хён зашуршала трава. Генерал обернулась и обрадовалась, поскольку не испытала ни малейшего удивления при виде Хортрэпа, стоявшего там, где она находилась минуту назад – в центре пятиугольника.
– Есть у вас пара минут для старого Негодяя, генерал?
– Для тебя, чародей? – Чи Хён попыталась улыбнуться. – Сколько угодно.
– О-о-о, осторожнее, осторожнее, – сказал он, качая камень ногой. – Человеку нужно следить за выбором слов, особенно при общении с нашим братом.
– То есть с демонами?
– Что ж, мы оба честны до неприличия, но на этом сходство заканчивается. Мы пришли взглянуть на приближение имперцев?
– Едва ли, – ответила Чи Хён, но, когда посмотрела на равнины, ощутила озноб.
Далеко в черном застывшем море окутанных тьмой холмов южный горизонт обозначился оранжевым светом. Она протерла глаза, чтобы убедиться, что видит не просто костер разведчиков, – нет, источник света был слишком далек и, насколько генерал могла судить с такого расстояния, намного превосходил пару горящих сучьев. – Этого не может быть… Зачем им так поздно разводить костры?
– Возможно, они шли допоздна и только что встали лагерем, – сказал Хортрэп, делая шаг к Чи Хён и щурясь на юг. – Или все еще идут при свете факелов. В прежние времена в Пятнадцатом был полковник – сущий монстр: он научил своих солдат обходиться парой часов сна в сутки и идти самыми темными ночами. Мы тогда ездили с первыми кобальтовыми, и это было шикарное зрелище – огромный огненный червь, неустанно преследующий тебя по залитому лунным светом миру… Ах, бередит картина воспоминания. Я бы поставил на то, что это Пятнадцатый спускается с гор и движется к нам.
Может, это было игрой воображения, но свет и впрямь как будто сместился. Теперь темные холмы окончательно уподобились морю Призраков за Хвабуном – мерцающий свет вдали довершал сходство. У Чи Хён сжалось горло, пока она глядела на равнины Ведьмолова. Значит, вот оно: имперцы пришли убить ее и каждого, кто доверил ей жизнь… Пришли уничтожить людей, которым она приказала разбить лагерь и окопаться для боя, которого не должно быть. Они могли уйти в любой момент, она могла проигнорировать совет Софии и отложить эту битву, как настаивали Феннек и остальные, но теперь поздно. Даже отдай она приказ выступить этой же ночью, прямо сейчас, отряд соберется и тронется в путь намного позже рассвета, и далеко ли тогда окажется имперский полк? Слишком близко – был ответ.
– Они еще в лигах отсюда, – сказал Хортрэп, как будто ему эта тема наскучила. – Удивлюсь, если атакуют раньше завтрашнего дня.
– Завтра! – Чи Хён замутило. Пока они стояли в Кутумбанах после ухода из Мьюры, дни и ночи ползли еле-еле, как подагрические улитки, а теперь все понеслось чересчур быстро.
– Не тревожьтесь, генерал, я уверен, что толпа разведчиков и советчиков уже отирается у вашего шатра, дабы сообщить о том, что вы сейчас узрели своими глазами. А теперь почему бы нам…
– Перейдем к делу, Хортрэп, – сказала Чи Хён, отрывая взгляд от гипнотического света на горизонте.
Не особенно приятная перемена – повернуться от маяка вражеской армии к молочно-белому безобразному лицу опасного и непредсказуемого демоноеда.
