– Я тебе не выигрыш в лотерею, – прорычал он.
– Правильно. Ты гораздо лучше.
Он закатил глаза и поджал губы.
– Белла, этот вопрос мы больше не обсуждаем. Я отказываюсь обрекать тебя на вечную ночь, и точка.
– Если ты рассчитываешь поставить точку таким способом, значит, ты слишком плохо меня знаешь, – предупредила я. – Ты не единственный вампир, с которым я знакома.
Глаза вновь почернели.
– Элис не посмеет!
На минуту его лицо стало таким страшным, что я невольно поверила ему: я и представить себе не могла, что кто-нибудь осмелится разозлить его.
– Элис уже видела что-то, да? – догадалась я. – Вот почему тебя тревожат ее слова. Она знает, что я стану такой, как вы… когда-нибудь.
– Она ошибается. Кстати, еще она видела тебя мертвой, а ты жива.
– Заключать пари против Элис я не стану, даже не уговаривай.
Бесконечно долгую минуту мы смотрели в глаза друг другу. Было тихо, только гудели и попискивали приборы, капало лекарство в трубках, тикали большие часы на стене. Наконец лицо Эдварда смягчилось.
– Так на чем мы остановились? – спросила я.
Он невесело усмехнулся.
– Кажется, это и называется «зайти в тупик».
Я вздохнула и ойкнула, не сдержавшись.
– Больно? – спросил он, отыскивая глазами кнопку вызова медсестры.
– Все хорошо, – соврала я.
– Не верю, – голос звучал мягко.
– Спать я больше не хочу.
– Тебе нужен отдых. А этот спор ни к чему хорошему не приведет.
– Так поддайся, – прозрачно намекнула я.
– Зря стараешься, – он потянулся к кнопке.
– Нет!
Он не слушал.
– Да? – ожил динамик на стене.
– Кажется, нам снова требуется обезболивающее, – спокойно сообщил он, не обращая внимания на негодующее выражение моего лица.
– Сейчас пришлю сестру, – отозвался скучающий голос.
– Ничего принимать не буду, – пригрозила я.
Он кивнул на капельницу с пакетом какой-то жидкости, стоящую возле моей кровати.
– А тебя и не спросят.
Пульс снова подскочил. Эдвард прочел страх в моих глазах и досадливо вздохнул.
– Белла, тебе же больно. Необходимо расслабиться, чтобы началось восстановление. Зачем ты сопротивляешься? Тебя больше не будут колоть иголками.
– Я боюсь не иголок, – пролепетала я. – Боюсь закрыть глаза.
На его лице возникла все та же кривоватая улыбка, он приложил ладони к моим щекам.
– Я же сказал: я никуда не денусь. Не бойся. Пока ты рада видеть меня, я буду рядом.
Я улыбнулась в ответ, стараясь не обращать внимания на боль.
– Знаешь, а ведь я всегда буду рада.
– Ну, со временем пройдет – это всего лишь школьный роман.
Удивляясь, я покачала головой, и она тут же закружилась.
– До сих пор не верится, что Рене так легко купилась. Но ты-то должен понимать.
– В этом и заключается прелесть человеческой жизни, – разъяснил он. – В переменах.
Я прищурилась.
– Ждешь, затаив дыхание? Не дождешься!
Он еще смеялся, когда вошла медсестра со шприцом в руках.
– Разрешите? – отрывисто обратилась она к Эдварду.
Он встал и отошел в угол тесной палаты, где прислонился к стене, скрестил руки на груди и замер в ожидании. Я в тревоге переглянулась с ним, он ответил мне спокойным
