– М3, – ответила она, выезжая задним ходом со стоянки и стараясь никого не зацепить.
– В автожаргоне я не силен.
Она легко развернулась.
– «БМВ».
– А, понятно.
Школа осталась позади, мы снова очутились вдвоем. Уединение ощущалось как свобода, где за нами некому подсматривать и подслушивать.
– Ну что: можно считать, что «другой раз» наступил? – спросил я.
От нее не ускользнул мой многозначительный тон.
Она нахмурилась.
– Видимо, да.
Сохраняя на лице невозмутимое выражение, я ждал объяснений. Она смотрела на дорогу, как будто действительно нуждалась в этом, а я наблюдал за ней. На лице Эдит сменили друг друга несколько выражений, но так быстро, что я не успел истолковать их. Я уже начинал подозревать, что мой вопрос она просто пропустит мимо ушей, как вдруг она остановила машину. В удивлении я вскинул голову. Мы уже стояли возле дома Чарли, припарковавшись за моим пикапом. Видимо, ездить с Эдит проще, если не смотреть по сторонам.
– Ты все еще хочешь знать, почему тебе нельзя видеть меня на охоте? – спросила она. Голос звучал серьезно, но в глазах пряталась насмешка. Совсем не такая, как за обедом, в кафетерии.
– Да. И почему ты так… разозлилась, когда я об этом спросил.
Она подняла брови.
– Я тебя напугала?
В вопросе слышалась надежда.
– А ты хотела?
Она склонила голову набок.
– Может быть.
– Тогда ладно. Само собой, я перепугался.
Она улыбнулась, покачала головой и снова посерьезнела.
– Извини за такую реакцию. Как подумала, что ты окажешься рядом… пока мы охотимся… – она стиснула челюсти.
– Это настолько плохо?
Она процедила сквозь зубы:
– Очень.
– А почему?
Она тяжело вздохнула, глядя сквозь ветровое стекло на облачный вал, нависший над самой землей неподалеку, казалось, на расстоянии вытянутой руки.
– На охоте, – медленно и нехотя заговорила Эдит, – мы подчиняемся разуму в гораздо меньшей степени, чем чувствам. Особенно чувству запаха. Если ты окажешься где- нибудь поблизости в такой момент, когда я не в силах владеть собой… – она покачала головой, продолжая угрюмо смотреть на тяжелые тучи.
Я старался сохранять невозмутимый вид, предчувствуя, что вскоре она украдкой бросит взгляд на меня, проверяя мою реакцию. Но наши взгляды встретились, и ощущение от паузы изменилось – возникло напряжение. Искры, которые я заметил на уроке, вновь наэлектризовали атмосферу, пока Эдит, не мигая, смотрела мне в глаза. Лишь когда закружилась голова, я понял, что не дышу. Я прерывисто вздохнул, нарушив молчание, и она закрыла глаза.
– Бо, по-моему, тебе пора домой, – голос звучал сдавленно, напоминая в эту минуту не гладкий шелк, как обычно, а шелк-сырец; взгляд вновь устремился на облачное небо.
Я открыл дверцу, и от ледяного ветра, который ворвался в машину, у меня прояснилось в голове. Осторожно, чтобы не оступиться от головокружения и слабости, я выбрался из машины и закрыл дверцу. Меня заставило обернуться жужжание автоматического подъемника, опускающего стекло.
– И кстати, Бо… – окликнула Эдит уже ровным голосом. С легкой улыбкой на губах она прислонилась к дверце и выглянула в окно.
– Что?
– Завтра моя очередь.
– Какая еще очередь?
Ее улыбка стала шире, заблестели ослепительные зубы.
– Задавать вопросы.
И она укатила: машина пронеслась по улице и скрылась за углом прежде, чем я успел собраться с мыслями. Улыбаясь, я зашагал к дому. По крайней мере, стало ясно, что завтра мы с Эдит обязательно увидимся.
В ту ночь, как обычно, она была звездой моих сновидений. Но атмосфера изменилась и в ночном мире. Она была пронизана теми же электрическими разрядами, которые
