Мне всегда казалось, что у меня нет особых предпочтений. У каждого из моих друзей в Финиксе они имелись: одному нравились блондинки, другому – длинные ноги, третьему – голубые глаза. А я в этом смысле был довольно непритязателен: любая девчонка хороша, если она симпатичная. Но теперь я понял, что угодить мне труднее, чем кому-либо из моих приятелей. Видимо, у меня совершенно особенные предпочтения, а я об этом даже не подозревал. Я не знал, что мой любимый цвет волос – бронзовый, с металлическим блеском, потому что раньше никогда такого не видел. Не знал, что ищу глаза медового оттенка, потому что и они мне раньше не попадались. Я не догадывался, что губы девчонки должны быть изогнуты так, а не иначе, что ее скулы должны быть высокими, а глаза – удлиненными и чуть раскосыми. Словом, мне по вкусу только один типаж, вернее – одно лицо.
Забыв о предостережениях я, как последний кретин, подался вперед и потянулся к этому лицу.
Она отпрянула.
– Прос… – начал я, уронив руку.
Но она отвернулась, рассматривая улицу сквозь пелену дождя.
– О, нет… – выдохнула она.
– В чем дело?
Ее челюсти сжались, она свела брови над переносицей. И бросила на меня мимолетный взгляд.
– Еще одно осложнение, – хмуро сообщила она.
Она перегнулась через меня и распахнула мою дверцу. От ее близости мое сердце понеслось сбивчивым галопом, но она тут же отстранилась.
Сквозь дождевую завесу вспыхнули фары. Я вскинул голову, ожидая увидеть Чарли и готовясь к неизбежным объяснениям, но оказалось, что к дому подъехал незнакомый темный седан.
– Скорее! – поторопила Эдит.
Она не сводила глаз с незнакомого седана.
Я выскочил из машины, хоть ничего и не понимал. Дождь хлестал мне в лицо, я накинул капюшон.
Разглядеть фигуры на переднем сиденье незнакомой машины не удалось – было слишком темно. Но при свете ее фар я хорошо видел Эдит: она пристально смотрела вперед, впившись взглядом во что-то или в кого-то, невидимого мне. На ее лице застыло причудливое выражение досады и вызова.
Потом она завела машину, шины взвизгнули на мокром асфальте, и за считаные секунды «вольво» скрылся из виду.
– Эй, Бо! – послышался знакомый хрипловатый голос с водительского сиденья темной машины.
– Джулс? – я прищурился. В этот момент из-за угла вывернула патрульная машина Чарли, ее фары высветили Джулс и ее пассажира.
Джулс уже выбиралась из машины, ее широкая улыбка была заметна даже в сумерках. На пассажирском месте рядом с нею сидела женщина намного старше, внушительная, с запоминающимся лицом – суровым и непреклонным, с прорезавшими ржаво-красную кожу глубокими складками, как на старой кожаной куртке. А ее глубоко посаженные глаза под широкими бровями оказались удивительно знакомыми – черными, словно бы очень молодыми и в то же время слишком древними для этого лица. Мать Джулс, Бонни Блэк. Я сразу узнал ее, хотя в последний раз видел лет пять назад, а в первый день в Форксе даже не вспомнил ее имени, когда Чарли упомянул о ней в разговоре. Бонни не сводила пристального, испытующего взгляда с моего лица, и я робко улыбнулся ей. Вдруг я понял, что ее глаза широко открыты, как от потрясения или страха, а ноздри раздуваются, и моя улыбка погасла.
Еще одно осложнение, как сказала Эдит.
Бонни не сводила с меня внимательных встревоженных глаз. Неужели она сразу узнала Эдит? Может, она и вправду верит в легенды квилетов?
Ответ в глазах Бонни был очевидным. Да. Верит.
12. На грани
– Бонни! – воскликнул Чарли, выходя из патрульной машины.
Поманив за собой Джулс, я кинулся под навес крыльца. За моей спиной Чарли громко приветствовал друзей.
– Ладно, притворюсь, что не видел тебя за рулем, юная леди.
– А нам в резервации рано выдают права, – отозвалась Джулс, пока я отпирал дверь и включал свет на крыльце.
Чарли рассмеялся.
– Да, как же!
– А кто еще возить-то меня будет? – Гулкий голос Бонни я узнал сразу, хотя много лет не слышал его. Я словно вернулся в детство.
Войдя в дом, я оставил дверь открытой, включил свет и повесил куртку. Потом остановился в дверях, с беспокойством наблюдая, как Чарли и Джулс помогают Бонни выбраться из машины и пересесть в инвалидное кресло.
Вскоре мне пришлось посторониться: все трое ввалились в дом, отряхиваясь от дождя.
– Вот так сюрприз, – повторял Чарли.
– Давно не виделись, – согласилась Бонни. – Надеюсь, неплохое было время, – она снова стрельнула в меня взглядом темных глаз, выражение ее лица осталось непроницаемым.
– А как же. Останетесь смотреть игру?
