Неверными шагами я подошел и сел возле нее. Она положила ладонь на мою руку.
– Как сердце?
– Это тебя надо спрашивать. Ты же наверняка слышишь его лучше, чем я.
Она тихонько засмеялась.
Минуту мы сидели молча, слушая, как замедляется стук моего сердца. Я думал о том, что Эдит в моей комнате… о недоверчивых расспросах Чарли… и о том, что изо рта у меня несет лазаньей.
– Можно мне еще минутку на человеческие потребности? – спросил я.
– Конечно.
Я встал, продолжая смотреть на нее, само совершенство, сидящее на краю моей кровати, и думая, что наверняка у меня просто глюки.
– Ты будешь здесь, когда я вернусь?
– Даже пальцем не шевельну, – пообещала она.
И она застыла абсолютно неподвижно, будто превратилась в статую прямо на моей кровати.
Я выхватил из ящика комода одежду, в которой обычно спал, и помчался в ванную, стукнув дверью так, чтобы Чарли знал, что там занято.
Зубы я почистил дважды. Потом умылся и переоделся. Я привык ложиться спать в драных спортивных штанах и старой футболке из забегаловки с барбекю, которая нравилась матери. На футболке красовались две булки с начинкой из улыбающейся свиной морды. Конечно, лучше бы я выглядел как-нибудь иначе, не так, как… я. Но гостей я не ждал, и вообще, по-моему, беспокоиться на этот счет глупо. Если Эдит уже бывала здесь по ночам, значит, знала, в каком виде я сплю.
И я почистил зубы еще раз.
Я открыл дверь, и меня снова чуть не хватил удар. На верхней ступеньке лестницы стоял Чарли, я чуть не столкнулся с ним.
Поперхнувшись, я закашлялся.
– А, Бо! Извини, не хотел тебя напугать.
Я наконец отдышался.
– Да ничего.
Он заметил, что я оделся ко сну, и у него вырвался невнятный, но удивленный возглас.
– Тоже спать ложишься? – спросил я.
– Да, наверное. Завтра снова рано вставать.
– Ну ладно. Спокойной ночи.
– Ага.
Я направился к себе, радуясь, что в приоткрытую дверь с того места, где стоял Чарли, кровать не видна. Дверь я прикрыл тщательно и плотно.
За все это время Эдит не сдвинулась ни на долю сантиметра. Я улыбнулся, и ее губы дрогнули, она расслабилась и снова стала человеком, а не статуей. По крайней мере, с виду. Подойдя, я сел рядом с ней. Она повернулась лицом ко мне, забралась на кровать с ногами и скрестила их.
– Даже не знаю, что сказать насчет этой футболки… – призналась она тихо, чтобы Чарли не услышал.
– Могу сменить ее.
Она закатила глаза.
– Да нет, я не о том, что она на тебе – я про само ее существование, – она погладила кончиками пальцев улыбающуюся свинью. У меня ускорился пульс, но она вежливо не заметила этого. – С какой стати она радуется тому, что она – еда?
Я невольно усмехнулся.
– Ну, мы же не знаем, как все выглядит с точки зрения свиньи, так? Может, у нее есть причины улыбаться.
Она взглянула на меня так, словно сомневалась, что я в своем уме.
Я потянулся, чтобы взять ее за руку. Жест казался естественным, и в то же время я не верил в свою удачу. Чем я заслужил такое?
– Твой папа думает, что ты собираешься куда-то улизнуть, – сообщила Эдит.
– Знаю. Наверное, потому, что я показался ему взвинченным.
– А на самом деле?
– Это еще слабо сказано. Благодаря тебе. Спасибо, что осталась.
– Мне тоже этого хотелось.
Мое сердце заколотилось… нет, не быстрее, а как-то сильнее. По непонятным мне причинам Эдит хотела быть со мной.
Двигаясь с обычной человеческой скоростью, она разогнула ноги и перекинула их через мои, потом прильнула ко мне, свернулась так, как ей нравилось, приложив ухо к моему сердцу, и оно опять отреагировало на эти прикосновения слишком бурно. Я обнял Эдит и прижался губами к ее волосам.
– М-м-м… – протянула она.
– Это… – пробормотал я, уткнувшись губами в ее волосы, – …гораздо легче, чем я думал.
