Кровь стекала по руке, растекалась лужей под локтем.
Охотница зашевелила ноздрями, раздула их, свирепо сверкая глазами и скаля зубы. Кровь капала на пол, но мой вопль заглушал этот звук. Вот она, последняя надежда. Теперь она не сможет остановиться. Ей придется убить меня. Наконец-то.
Она широко разинула пасть.
Я выл и ждал.
23. Выбор
Звук, слившийся с моим воплем, был похож на оглушительный визг цепной пилы, вгрызающейся в арматурную сталь.
Охотница ринулась вперед, но ее зубы щелкнули в сантиметре от моего лица: что-то рвануло и оттащило ее назад.
Огонь дополз до локтевого сгиба, и я снова закричал.
И не я один – вокруг звучали и другие голоса: в рычании одного слышался лязг металла, второй пронзительно заверещал и вдруг оборвался. Сквозь шум было слышно, как нарастает утробный рокот. Опять вой пилы по металлу и сырой треск, будто что-то кромсали на куски…
– Нет! – завыл кто-то мучительно, под стать мне. – Нет, нет, нет!
Этот голос что-то значил для меня, я понимал это, хотя жжение пересиливало его. Пламя устремилось к плечу, а голос все звал меня. Даже теперь он казался ангельским.
– Бо, прошу тебя! – всхлипывала Эдит. – Умоляю, умоляю, Бо! Пожалуйста!
Я пытался ответить, но не мог даже пошевелить губами. Мои крики смолкли, но лишь потому, что не хватало воздуха.
– Карин! – вскрикнула Эдит. – Помоги мне! Бо, пожалуйста, прошу тебя, Бо!
Она держала мою голову у себя на коленях, сжимала ее пальцами. Ее лицо было не в фокусе, как и лицо охотницы. Я проваливался в туннель, возникший у меня в голове. Но огонь следовал за мной, такой же жгучий, как прежде.
Что-то прохладное овеяло мои губы, наполнило легкие. Воздух сразу вышел из них. Прохладный вдох повторился.
Эдит появилась в фокусе, ее прекрасное лицо было искажено страданием.
– Дыши, Бо! Дыши!
Она прижала губы к моим губам и снова наполнила мои легкие.
На периферии зрения появилось золотое сияние – еще одна пара холодных рук.
– Арчи, приготовь шины для его ноги и руки. Эдит, помоги наладить дыхание.
Я уставился в ее лицо, давление на голову ослабело. Мои вопли превратились в жалкий скулеж. Боль не стихала; напротив, усиливалась. Но крики не помогали мне, зато причиняли страдания Эдит. Пока я видел ее лицо, я помнил: в мире есть не только нестерпимое жжение.
– Мою сумку, пожалуйста. Задержи дыхание, Арчи, это поможет. Спасибо, Элинор, а теперь уходи, будь добра. У него кровопотеря, но раны не особенно глубокие. Похоже, сильнее всего повреждены ребра. Поищите скотч.
– И обезболивающее, – прошипела Эдит.
– Вот… у меня не хватает рук. Может, ты?
– Так будет лучше, – пообещала Эдит.
Кто-то выпрямлял мне ногу. Эдит затаила дыхание – наверное, в ожидании моей реакции. Однако нога болела не так, как рука.
– Эдит…
– Т-с-с, Бо, скоро все пройдет. Клянусь, все будет хорошо.
– Э… но… нет…
Что-то впивалось мне в голову, неизвестно кто дергал меня за сломанную руку. От этого ребра сдвинулись с места, и у меня перехватило дыхание.
– Держись, Бо, – умоляла Эдит. – Пожалуйста, держись!
Я старался сделать вдох.
– Не… ребра, – выдохнул я. – Рука!
– Ты его понимаешь? – Голос Карин слышался возле моей головы.
– Просто расслабься, Бо. И дыши.
– Нет… рука, – прохрипел я. – Эдит, правая рука!
Прикосновения ее холодных пальцев к коже я не почувствовал – огонь был слишком силен. Но я услышал, как она ахнула.
– Нет!
– Что, Эдит? – испугалась Карин.
– Она укусила его. – Голос Эдит звучал глухо, словно и у нее кончился в легких воздух.
Карин в ужасе затаила дыхание.
– Что мне делать, Карин? – выкрикнула Эдит.
