Я услышал, как она вздохнула.
– Итак, правила, – продолжила она. – Одно из них существует в тысяче различных формулировок: мир вампиров должен оставаться тайным. Это значит, что новообращенных вампиров следует держать под контролем. Я научу тебя всему, я позабочусь о твоей безопасности – обещаю тебе. – Она снова вздохнула. – Никому нельзя рассказывать о том, кто ты такой. Я нарушила это правило. Не думала, что оно навредит тебе, даже не предполагала, что кто-нибудь может узнать эту тайну. Мне следовало догадаться, что я сломаю тебе жизнь и что я лгу самой себе, считая, что возможен какой-то другой путь. Я все испортила…
– Эдит, опять ты увлеклась самобичеванием вместо того, чтобы делиться информацией.
– Да-да, – глубокий вздох. – Бо… ты помнишь картину в кабинете Карин? Ночные покровители искусств, о которых я тебе рассказывала? Они зовутся Вольтури, и они… – за неимением лучшего слова, полиция нашего мира. Скоро я подробнее расскажу о них, а пока тебе достаточно просто знать, что они существуют. Ты не можешь сообщить Чарли и маме, где ты сейчас. Любые разговоры с ними для тебя отныне под запретом, Бо. – Ее голос звучал, как натянутая струна, которая вот-вот лопнет. – Так будет лучше… нам не остается ничего другого, кроме как позволить им думать, что ты умер. Прости за это. Ты не успел даже попрощаться. Это несправедливо!
Последовала долгая пауза, я слышал только сбивчивое дыхание Эдит.
– Может, лучше опять про Вольтури? – предложил Арчи. – Только без эмоций.
– Ты прав, – шепотом согласилась она. – Готов прослушать новый курс всемирной истории, Бо?
Она говорила всю ночь, не прерываясь, пока не взошло солнце и я не увидел снова ее лицо. То, что она рассказывала, производило впечатление страшной сказки. Только теперь я начинал понимать, насколько велик этот мир, но догадывался, что пройдет немало времени, прежде чем я сумею как следует оценить его масштабы.
Эдит рассказывала мне о тех, кого я видел на картине Карин – о Вольтури. О том, как они объединили силы во времена Микенской цивилизации и приступили к тысячелетней кампании установления мира и порядка среди вампиров. Как поначалу их было шестеро. Как убийство и предательство сократили их численность вдвое. Некто Аро убил свою сестру, которая была женой его лучшего друга. Этим лучшим другом был Марк, которого я видел на картине рядом с Карин. Единственной свидетельницей этого преступления стала жена самого Аро, Сульпиция, пышноволосая брюнетка с картины. Она выдала его Марку и войскам. Встал вопрос, как быть дальше: Аро умел читать мысли, и Вольтури сомневались, что они смогут обойтись без него. Но Сульпиция нашла молодую девушку Меле – ту самую, которую Эдит назвала служанкой и воровкой, – у нее тоже был особый дар. Она умела отнимать способности у других вампиров. Пользоваться украденным сама Меле не могла, зато могла передать отнятый дар тому, к кому прикасалась. Сульпиция приказала Меле отнять у Аро его дар, после чего Марк казнил его. Заполучив дар мужа, Сульпиция узнала, что третий мужчина в их кругу задумал заговор. Он тоже был казнен, а его жена Атенодора возглавила войска вместе с Сульпицией и Марком. Они одержали победу над вампирами, которые наводили ужас на всю Европу, затем разгромили другое племя, поработившее Египет. Оказавшись во главе вампиров, они издали законы, согласно которым вампиры уходили в тень и существовали втайне от людей.
Я слушал очень внимательно. От боли это не отвлекало – от нее не было спасения, но лучше уж думать об истории, чем о пожиравшем меня огне.
Эдит сказала, что легенды о крестах, святой воде и зеркалах выдумали и распространили сами Вольтури. На протяжении столетий они перерабатывали свидетельства о вампирах, создавая мифы. Эта работа не прекратилась и по сей день. Вампиры должны оставаться в тени… иначе не избежать последствий.
Значит, мне уже нельзя приехать к отцу и показаться ему с глазами, которые, по словам Эдит, будут блестящими. Нельзя отправиться во Флориду, обнять маму и объяснить, что я не умер. Нельзя даже позвонить ей и объяснить, почему я оставил невразумительное сообщение на ее автоответчике. Если в новостях промелькнет хоть какое-нибудь сообщение, если пойдут слухи о сверхъестественных событиях, воины Вольтури явятся проводить дознание.
Я должен тихо исчезнуть.
Огонь жег больнее, чем эти слова. Но я понимал, что так будет не всегда: вскоре самым мучительным для меня станет то, что я слышу сейчас.
Эдит продолжала: рассказывала о своих друзьях из Канады, которые жили так же, как Каллены. О трех светловолосых русских братьях и двух испанских вампирах – ближайшей к Калленам семье. О том, что у двух из них есть суперспособности: Кирилл умеет управлять электричеством, а Елена при встрече с вампиром сразу определяет, какой у него дар.
Я услышал и о других друзьях Эдит – друзьях со всего мира. Из Ирландии, Бразилии и Египта. Столько имен! Наконец Арчи снова вмешался и посоветовал Эдит не увлекаться и помнить о главном.
Она объяснила, что я никогда не постарею. Что навсегда останусь семнадцатилетним, как и она. Мир вокруг меня будет меняться, а я буду помнить все и не забуду ни единой секунды.
Затем был рассказ о жизни Калленов – о том, как они переезжали из одного облачного края в другой. Эрнест занимался реставрацией зданий, Арчи – инвестицией средств, получая на редкость высокие доходы. Джессамин давала им новые имена и оформляла документы, подтверждающие их прошлое. Благодаря новым рекомендациям Карин находила работу в больнице или осваивала какую-нибудь новую специальность. Если выбранное место казалось перспективным, молодые Каллены делали вид, что они еще школьники, и тогда им удавалось прожить там подольше.
Когда пройдет время и я перестану считаться молодым вампиром, я смогу вернуться в школу. Но откладывать образование на потом вовсе не обязательно. У меня впереди уйма времени, я буду запоминать все, что прочитаю или услышу.
Больше мне никогда не придется спать.
Еда будет вызывать у меня отвращение. Я перестану ощущать голод – его заменит жажда.
Я никогда не заболею и не почувствую усталость.
Я смогу бегать быстрее гоночного автомобиля, буду самым сильным существом на планете.
