– А куда ты собралась?
– Никита пригласил меня в кафе в знак благодарности, что я для него лекцию Кощея подробно законспектировала.
– Ну-ну, – с улыбкой протянула Наташа.
– И что, интересно, вот это твое «ну-ну» означает? – возмутилась Вероника. – Ничего и не «ну-ну», просто я его решила поощрить за то, что он целую ночь не спал, чтобы Диму навестить.
– Это – да, – согласилась Наташа, – что Диму навестил – это он молодец. Только, может, наоборот, надо было бы дать парню выспаться, а не по кафешкам допоздна с ним засиживаться.
– А мы и не будем допоздна. Поужинаем – и домой. Это же не свидание, а дружеский перекус.
– Если это – дружеский перекус, зачем же ты тогда наряжаешься? – резонно возразила Наташа и, подмигнув, добавила: – Кстати, Ника, тебе никто не говорил – это платьице тебе очень идет.
– Да? – заулыбалась Вероника. – Значит, в нем и пойду.
И начала убирать остальные наряды обратно в шкаф, а Наташа удобно пристроилась на освободившемся на кровати местечке, скрестив ноги по-турецки. Она наблюдала за действиями подруги с улыбкой.
– Ника, я, кажется, раскусила твою тактику: клин клином, да?
– В смысле?
– Ну, чтобы выиграть пари и не влюбиться в Никиту, ты решила направить свои усилия на то, чтобы, наоборот, влюбить его в себя. Ведь так? Он будет пытаться тебя увлечь, а ты, в свою очередь, будешь пытаться его очаровать. И еще неизвестно, кто – кого!
– Именно! – воскликнула Вероника. И хотя еще минуту назад ничего подобного у нее и в мыслях не было, идея подруги показалась ей настолько гениальной, что она тут же решила взять ее на вооружение.
– Только вот я одного не пойму. Никита же все равно не увидит, что там у тебя под пальто. В «Стекляшке» сейчас очень холодно – никто не раздевается.
– Так мы не в «Стекляшку», а в «Миллениум» идем, – пояснила Вероника.
– Ого! Мне бы не хватило смелости назвать ужин в этом укромном местечке дружеским перекусом, – рассмеялась Наташа.
Если «Стекляшка» с ее демократичными ценами и неброским интерьером слыла среди студентов неким филиалом университетской столовки, то «Миллениум», напротив, считался самым дорогим и одновременно самым романтическим заведением Верхнетайгинска. Кафе славилось интимной атмосферой, которую создавали соответствующее оформление, ненавязчивая живая музыка и вышколенные незаметные официанты. Про кухню «Миллениума» вообще ходили сказочные легенды, одна из которых гласила, что шеф-повар для кафе был выписан из Парижа.
– Тогда это платьице – точно то что надо! – констатировала Наташа, еще раз критически оглядев подругу. И хотя объяснить себе, как может к темно-синим глазам и каштановым с медью волосам подходить платье ягодного цвета, девушка не могла, но факт оставался фактом – Вероника выглядела в нем сногсшибательно. – Только с волосами надо что-то сделать. Подай мне расческу и заколки и садись сюда.
Наташа указала на место рядом с собой, и Вероника с сияющим видом выполнила распоряжение подруги. Немного поэкспериментировав с тяжелой густой копной, Наташе удалось уложить ее в смелую и одновременно элегантную конструкцию. Поднятые наверх волосы открыли изящную нежную шею, чего Наташа и добивалась. Она подвела подругу к зеркалу, и та даже ойкнула – настолько ей понравился результат.
– Ника, мы не оставили Никите шансов, – рассмеялась Наташа и, чмокнув Веронику в щечку, направилась к двери. – Вечером жду подробный отчет.
Подруга, как всегда, оказалась права – то, что сейчас происходило в кафе «Миллениум», на дружеский перекус похоже не было. Уютный столик на двоих, отделенный от остального зала полупрозрачной ширмой, мягкий свет, создаваемый крошечными лампочками, стилизованными под звездочки, и свечи на столе, неровное пламя которых отражалось в его усталых от бессонной ночи глазах, которые тем не менее вспыхнули восторгом, когда Вероника сняла пальто и головной убор и предстала перед ним в образе, созданном совместно с подругой.
Сегодня Никита казался Нике старше. Это ощущение уже несколько раз посещало ее и раньше. Когда парень был серьезным или уставшим, как сейчас, он не был похож на ровесников. Он казался умнее и надежнее их. Он казался в сто раз опаснее их. Он казался в тысячу раз интереснее их.
Вероника почувствовала, что у нее пересохло во рту.
– Сейчас бы чаю.
Материализовавшийся из воздуха официант раскрыл перед Вероникой чайную карту и снова растворился.
– Давай начнем с чего-то посущественней, – предложил Никита и, впервые за вечер оторвав от Ники взгляд, принялся изучать раскрытое перед ним еще минут пятнадцать назад меню с основными блюдами. – Как ты смотришь на лобстеров?
– Предпочитаю каре новозеландского ягненка, – рассмеялась Вероника. – Никит, давай без экзотики. Мне, конечно, приятно, что ты так высоко ценишь мой кропотливый труд по конспектированию Кощея, но я не хочу, чтобы ты заплатил за ужин полстипендии.
– Не важно, сколько… – попытался возразить парень, но Вероника перебила:
– Вот. Нашла! Я буду драники.
– Драники?
