Я незаметно принюхался – нежитью не пахнут. В воздухе витает что?то едва уловимое, сладковато?горькое. На лицах чужаков печать времени, но морщины не глубокие, будто образовались случайно и как бы просят прощения, мол, мы тут побудем немного. Так что назвать стариками язык тоже не поворачивается.
Болотный воздух едва колышется, перья на одеждах мерно покачиваются. Хотя это место и болотом?то не назовешь: цветы, сияющие козявки, драгоценные стрекозы.
Кольца за спинами людей, которые я принял за змей, при ближнем рассмотрении оказались корнями исполинского дерева. За века существования они пустились не только в землю, но и вверх, что странно: болотная почва мягкая, податливая. Будто дереву чего?то не хватало…
Незнакомцы словно не заметили меня – продолжают смотреть в огонь, взгляд бесстрастный и умиротворенный. Пламя радостно скачет, потрескивая поленьями. По звуку – березовые, хотя в болотном оазисе берез не заметил. Ощущение, что костер горит уже не один день – вон золы сколько.
Надо что?то говорить, но в голове, как назло, пусто, разве что муха не летает от края до края.
Человек слева качнулся, но взгляд остался на пламени. Его лицо чем?то напомнило морду утопленников – такое же водянистое. Глаза тоже крупные и синие, прямо водяной.
Следующий человек похож на вылезшего из берлоги медведя: волосы черные, свалянные от грязи, как у меня после долгой дороги. Взгляд рассредоточенный, но что?то подсказывает, это только видимость. На самом деле все замечает, только не реагирует.
С правого края незнакомец с бледной кожей. Наверное, на солнце делается прозрачным. Перьев на его одежде больше, чем у остальных, и качаются интенсивней, словно ветер дует прямо из него.
За ним, опираясь на короткую палку, застыл смуглолицый чужак. Кожа на лице натянута, черты острые. Даже сквозь шкуры видно: костлявый. В чем только душа держится? Но взгляд цепкий, впился в огонь, словно от этого зависит жизнь всего мира, и его в том числе.
В середине на вид обычный человек, если не считать пернатого наряда и гирлянд из бусин. Они свисают до самой земли, полностью закрывая ноги. Ощущение, что сидит в куче из шариков. В черных волосах натыканы перья, обточенные косточки и деревяшки. На лбу белой краской нарисован аккуратный круг с точкой в середине.
Понемногу стал догадываться: передо мной, должно быть, колдуны, знахари или кто?то из этих. Угораздило…
Я решил нарушить тишину. В конце концов, козявка зачем?то сюда притащила, и всполох тоже вел в эту сторону.
– Доброго дня, почтенные, – начал я. – Не дадите путнику погреться?
Хотел сказать что?нибудь еще, что должно расположить ко мне, но незнакомец в центре круга резко поднял ладонь.
Я застыл с открытым ртом и стоял так, пока не пересох язык. Потом с шумом захлопнул челюсть и несколько минут наблюдал, как незнакомцы таращатся в огонь.
Пламя танцует, замысловато изгибая языки. Время от времени из самого сердца костра вырываются раскаленные искры, воздух трещит и пахнет золой. Огненные точки медленно опускаются вниз, но у самой земли исчезают.
Над огнем вьется нечто наподобие дыма. Долго думал – почему он так меня смущает. Потом дошло: нормальный костер чадит сероватым дымком, который по неведомому закону всегда направляется туда, где стоишь. А этот скорее исходит паром, как праздничный гусь.
Спустя несколько минут во мне стало закипать раздражение. Может, они там видят неведомое, но я простой ворг и не разбираюсь в высших материях. Зато прекрасно понимаю: если буду стоять, продую все веселье на горе и под горой.
– Почтенные, мне бы… – снова начал я, но человек, видимо главный, снова вскинул ладонь.
Внутри закипело, в глазах мелькнули красные точки. Против воли ощутил, как заострились клыки, холка вздыбилась.
– Шаманы, – произнес незнакомец в бусинах.
– Чего? – не понял я и подозрительно покосился на него.
Голос незнакомца оказался глубоким, как гномья шахта, и одновременно теплым. Даже вспомнил двоюродного прадеда – такой голос бывает лишь у тех, кто постиг скрытую мудрость жизни, но поделиться ею не может, потому как никто попросту не поймет. Такие ворги подталкивают к нужному пути. Главное – прислушиваться. Но молодняку обычно не до этого.
– Почтенные знахари, я не могу ждать! – прорычал я, игнорируя слова незнакомца. – А вы мне пасть затыкаете.
Незнакомец поднял взгляд, показалось, что мои ноги уходят в землю. Хотел отвернуться, но не смог. Темные, как болотная вода, глаза не мигая уставились на меня.
Мир вокруг закрутился, привычные формы исказились, словно в отражении кривого гномьего зеркала. Показалось, начал обращаться, только головой я не шарахался, да и сил на это сейчас нет. Горло сдавила невидимая лапа, внутренности скрутило. Я схватился за живот и сцепил зубы.
Неожиданно все прекратилось. Я шумно выдохнул и зло покосился на человека.
Взгляд незнакомца перестал быть пронзающим, он сморгнул туманную пелену и произнес спокойно:
– Не следует мешать, когда идет разговор с духами.
Все еще держась за живот, я выпрямился и потер зудящий затылок. Головокружение отступило, но во рту остался рыбный привкус.
– Откуда мне знать, чем вы тут занимаетесь? – сказал я глухо. – Это все козявка. Она к вам притащила.
Шаман окинул меня взглядом с головы до ног, лицо осталось каменным, но во взгляде мелькнула издевка.
– Ты бы штаны надел, – предложил он будничным тоном.
– Нет у меня штанов, – сказал я резко. – Уплыли.
Пока лез через топи, успел свыкнуться с отсутствием одежды, тем более это не впервой. И выходя к шаманам, даже не подумал о необходимости прикрыться. С другой
