Мертвяк буквально выплюнул слова:
– Который украл принцессу!
Я стал медленно наступать, поглядывая на проем между домами и одновременно на прохожих. Под ногами скрипит настил, у стены трясется парень, пьяница на углу с интересом наблюдает за нами.
– Может, тот. Может, нет, – проговорил я глухо. – Это не важно. Особенно тебе.
Мертвяк продолжал пятиться, пьяный мужик на углу вытянул шею и медленно моргает. Рожа перекошена, вместо одежды тряпье, волосы – хуже, чем у меня после дороги. Если начнет рассказывать небылицы про воргов – никто не поверит. Женщина с оконной клумбой стоит спиной, остальные вроде не обращают внимания.
Обмениваясь хищными взглядами, мы перебрались на другую сторону, я смерил расстояние до проема и довольно оскалился.
В желудке снова заурчало, на этот раз так громко, что мертвяк посмотрел на живот. Затем сделал еще несколько шагов и оказался возле проема.
Мир вспыхнул. Запомнил, как прыгнул на нежить и втолкнул его внутрь. Кажется, проем оказался глубоким, потому что пришлось гнаться за мертвяком. Потом хруст костей, жгучая боль в плече и сладкий, ни с чем не сравнимый вкус костей.
Разум вернулся, только когда на земле остался ворох незамысловатой одежды и острога, которую мертвяк пытался воткнуть мне в бок.
В животе приятно потяжелело, по телу теплыми волнами потекла сила. Снова могу перекидываться, в волка, в медведя, в кота. После такой трапезы хоть в орла!
В голове, словно ножом, полоснула мысль, я выдохнул:
– Шамко!
Наспех обтерев лицо и руки, я кинулся к выходу.
Подумал – парень смылся. Придется гоняться по свежим следам, пока не растрезвонил, что произошло. Гвардейцы перекроют входы и выходы. Видел только один, но наверняка есть еще. И там Жамчин, чтоб его лешие порвали.
Я вылетел на улицу и замер в удивлении.
Парень все еще стоит, сжав пальцами подоконник так, что побелели костяшки, ресницы хлопают, как у дочки сыровара. В глазах ужас и безнадежность.
Через пару мгновений я оказался рядом.
– Надо же, – сказал я ровно, но так, чтоб понимал, кто хозяин положения. – Думал, ты на полпути к самому лорду с докладом о беглом ворге.
Шамко наконец оторвал обескровленные пальцы от подоконника, кадык нервно колыхнулся. Лицо бледное, наверное, у эльфов такие. Волосы прилипли ко лбу и лезут в глаза.
– Чтоб меня к утопленникам бросили? – сказал он, заикаясь. – Это ж я тебя сюда притащил.
Я почесал лоб и хмыкнул.
– Верно, – произнес я. – Ты сообщник.
Он печально вздохнул и уронил голову.
– Что ж делать?то теперь? – спросил он обреченно.
– А действительно, что? – произнес я.
Убивать не хочется, не по чести это. Тащить в Мертвую степь – тем более.
Окинув критическим взглядом паренька, я несколько мгновений тер подбородок и задумчиво мычал. Тот смиренно стоял, прижавшись к стене, подбородок опущен, волосы всклочились. Из?под доспеха торчит край кнута.
– Если отпущу, – проговорил я, глядя вверх, – рано или поздно сдашь.
Во взгляде паренька появилась надежда, он отлип от стены и произнес тихо:
– Не сдам…
– Точно? – спросил я строго и на всякий случай щелкнул зубами. – Надо, чтоб не сдал.
Парень вздрогнул, по лбу покатились крупные капли – то ли туман осел, то ли сам вспотел. Еще минуту мы стояли, бросая друг на друга недоверчивые взгляды. Шамко косился в сторону центральной площади, я порыкивал.
Женщина возле оконной клумбы так и не обернулась, сажает цветастые кустики в рядок, песни напевает. Только пьяница таращится на меня дикими глазами, пытается что?то сказать. Но язык не слушается, получается несвязное бормотание.
Я угрюмо покосился на него, тот икнул и сполз по двери на землю. Еще пару секунд мычал, потом глаза заволокло, он откинулся назад и громко захрапел.
– Значит, так, – сказал я, разворачиваясь в сторону крепости. – Помогаешь выбраться из Абергуда, и мы больше не встречаемся. Обнаружу ловушку – оторву голову.
Шамко снова вздохнул и шмыгнул носом. Плечи повисли, на лице отразилась такая скорбь, словно зрел гибель всего мира. Он поднял на меня печальный взгляд.
– Ладно, – сказал я и ободряюще хлопнул его по плечу. – Не хнычь. Все нормально будет.
Он пошатнулся и потер костлявое плечо.
– Да уж, – проговорил парень.
Быстрым шагом двинулись в сторону гигантской тени в тумане. Пока шли, парень испуганно косился на меня и пытался что?то сказать. Я, в свою очередь, поддерживал образ хищного и опасного зверя – хмурил брови, проверял языком клыки, тряс головой. Дружелюбие хорошо дозировано, как, например, с Куртом. Но там долги. А тут – парень
