Ладонь Варды разжалась и бессильно свесилась рядом с ножнами, кадык нервно подпрыгнул.
– Хороша. Да больно зеленовата, – сказал он хрипло и отшагнул ко мне.
Мертвячка не отступала. Снова приблизилась к страннику, бесстыдно колыхая внушительными грудями. Талия такая тонкая, что рыжий вполне может обхватить ладонями. Зато бедра – всем бедрам бедра, широкие, как у деревенской девки. Зад дерзко вздернут, так и просит, чтоб пятерней припечатали.
Я сказала громко, стараясь переключить внимание рыжего на себя:
– Жуткая ты тварь, зеленая девка. Ныряй в свое болото, и разойдемся миром.
Затем постучала Варду по плечу:
– Пинай эту жабу, и бежим.
Рыжий неотрывно смотрит в изумрудные глаза мавке, крошечные дорожки стекают по лбу, кожа пошла морщинами, словно решает в уме сложные задачи. На носу все время появляется крупная капля, наполняясь, срывается вниз.
– Да-да, – пробубнил он безвольно. – Сейчас пну, еще погляжу немного и пну.
Мавка подошла к нему, прижалась всей срамотой, тонкие руки обвились вокруг шеи. Изо рта высунулся раздвоенный язык, скользнул по щеке. Девка довольно запрыгнула на рыжего, обхватив ногами торс.
Варда стоит, как каменный. Его тело стало напоминать эолумскую статую, только те из белого мрамора, а рыжий вроде как из смуглого.
Я с ненавистью посмотрела на мавку и прошипела, сжав под плащом антрацитовую рукоять:
– Мы ведь эльфы, а не люди. Чего пристаешь?
Она зовуще потерлась об одежду рыжего и проговорила певучим голосом:
– Не все ли равно? Люди, эльфы, гномы. Да хоть гоблины. Все хотят ласки. Добрый путник всегда приветит, приголубит хрупкую девицу. Посмотри, как притих. Поди, нравятся твоему страннику мои объятия. А коли нравятся, пускай остается с нами в темном озере. Обещаю быть нежной, пока не утопнет.
В затылке закипело, на глаза упала сиреневая пелена, даже не поняла, с чего вдруг такая ярость охватила. Выхватив темный клинок из ножен, я с ревом рубанула по зеленой коже.
Лицо мавки исказила гримаса боли, она с диким воплем отскочила назад, хватаясь за место, где только что была рука. Из обрубка брызнула зеленоватая жижа и тягучими струями закапала на доски. Отсеченная кисть бухнулась на доски, дергается, скребет ногтями, даже ползти пытается.
Странник моментально пришел в себя, тряхнул рыжей копной, глаза уставились меня. Взгляд такой, будто впервые видит.
Мавка заверещала жутким голосом:
– Душегубка! Жадная тварь! Не хочешь делиться!
Я перепрыгнула через оторопевшего Варду и с наскока рассекла голову зеленой гадине. Из раны брызнуло зеленью, еле успела увернуться, чтобы не заляпаться.
– Чего ты не рубил? – прокричала я зло. – Ждал, пока она милостью одарит?
Мавка на секунду замерла с расколотым на равные части черепом. Глаза скосило от удара, теперь обе половинки уставились невидящим взглядом в разные стороны. Колени девки подломились, она с грохотом рухнула на доски.
Я на всякий случай пнула ногой проверить, издохла ли. Та осталась неподвижной. Только разрубленные половинки качнулись в стороны.
Рыжий окончательно пришел в себя, с глаз слетела зеленоватая муть. Он запоздало выхватил меч и оскалился. Пару секунд стоял так, видимо, пытаясь сообразить, что делать дальше, потом потряс головой и проговорил, извиняясь:
– Так девка же вроде. Я как-то не рублю девок, хоть и человеческих.
Я раздраженно прошипела:
– Она давно не девка!
– Да как же… – отворачиваясь, пробормотал рыжий.
– Так-то, эльф Сильвирела, – бросила я. – Вот где твое слабое место. Никогда бы не подумала.
Затем оглянулась и обомлела. Жирные светляки с тяжелым гудением носятся из стороны в сторону. Вокруг Лисгарда собралась толпа большегрудых зелено-власок с широкими крупами. Девки задорно хохочут, дырявые спины сверкают позвонками, мавки бесстыдно ластятся к белокожему.
Тонкие пальцы беззастенчиво бегают по адамантиновой груди, как конечности многоножки, и лезут под одежду. Утопленницы звонко чмокают в высокородные губы и игриво стреляют глазами.
Солнечный неловко покачивается под напором голых мертвячек, взгляд глупый и безвольный.
Я прокричала в бессильной злобе:
– Да ну что вы, в самом деле! Это же дыроспинные утопленницы!
Пока Варда определялся с моральной стороной убийства человеческой женщины-мертвячки, я кинулась на толпу нагих девиц. Замахнувшись в прыжке темным клинком, я воинственно закричала.
В этот момент мавки с дружным визгом обхватили Лисгарда и вместе с ним сиганули в воду. Я с грохотом приземлилась на пустое место и с жалобным стоном кинулась к краю моста. В груди все задрожало.
