свалиться в пасть изголодавшимся смаргам.
Я толкнула белокожего в плечо и кивнула на дерево:
– Не все так плохо.
Он посмотрел на меня, как на безумную, на уставшем лице засохли пятна зеленой слизи, на скулах кровоподтеки. Доспехи покрыты слоем мутной зелени, кое-где стекающей жирными струйками, на шее красуется длинная царапина.
Я вздохнула, жалея, что не помню ни одного бога.
Смарги подошли к вопросу охоты со всей страстью – ствол ходит из стороны в сторону, верхушка мотыляется, как флаг.
Потянув Лисгарда за локоть, я быстро проговорила:
– Когда сделают замах, приготовься. Как ветки окажутся ближе к вон тому огромному дереву – прыгай.
Лисгард опасливо выглянул из-за ствола. Тот затрясся сильнее – еще немного, и хрустнет под напором массы склизких брюх. Белокожий вгляделся в непривычную ему темноту, цепляясь руками за ветки. Пару секунд его глаза щурились, потом он отшатнулся.
– Ни за что! – выдохнул Лисгард.
Гнев забурлил во мне с новой силой. Хотела ущипнуть белокожего, чтоб привести в чувства, но дерево дергается, приходится держаться обеими руками.
Я тряхнула головой, волосы разлетелись в стороны, мелкие ветки моментально зацепились за космы и больно потянули на себя. Пришлось рвануть ладонью вниз по всей гриве, рискуя свалиться в пасть к смаргам. Черешки с хрустом обломились, я процедила:
– Предложи что-нибудь получше, солнечный эльф.
Белокожий обхватил ствол обеими руками, и напоминает небольшого медведя, который размышляет на полпути – лезть дальше или нет. Он вывернул шею и посмотрел на меня обреченно.
– Вы предлагаете прыгнуть на Грандарон, – проговорил высокородный, не разжимая ладоней.
Внизу послышалось оживление, если такое слово можно применить к слякотным тварям. Противное чавканье усилилось – полчище смаргов растет с каждой секундой.
Из сероватой дымки внизу то и дело показываются блестящие бока, шипастые гребни и толстые пальцы. Иногда выглядывают тупоносые морды с маленькими черными глазками и огромными полураскрытыми ртами, из которых торчат многорядные клыки. От тумана тянет болотной тиной и зловонием мерзких пастей.
Держась за ствол, я перелезла на другую ветку, чтобы ясень сработал как катапульта. Затем прислонилась спиной и вцепилась пальцами в дерево.
– Это очередная святыня, на которую нельзя дышать? – поинтересовалась я.
Голос Лисгарда прозвучал почти загробно.
– Это живой древень, – проговорил он. – Они не любят, когда их беспокоят. Как только прикоснемся к стволу, он, скорее всего, замахнется веткой потолще и превратит нас в две очаровательные лепешки.
Я смерила взглядом ствол Грандарона – крона теряется где-то на самых верхних ярусах леса и закрывает ночное небо. Чтобы стукнуть нас в нескольких метрах над землей, древню придется постараться.
Глянув на белокожего, поняла, что он действительно не собирается прыгать и готов сражаться со смаргами до последней капли крови. Лицо восковое, в глазах синее пламя и безысходность.
– Слушай, – начала я ободряюще, – может, этот бешеный древень и калечит всех, но там есть шанс. Не прыгнем – ясень сломается и зеленобрюхие твари сожрут обоих. Заметил, какие у них зубы?
Белокожий с сомнением покосился вниз, я продолжила:
– А на тебя поглядывают чаще. Из нас двоих я бы тоже тебя первым съела – холеный, блестишь. Вдобавок большой, а значит, мяса много.
Лисгард пару секунд глядел вниз, затем подтянул колени к животу. Сапоги уперлись в ветку, он выпрямился, крепко держась за дергающийся ствол. Потом, последовав моему примеру, перелез на другую сторону ствола.
– Умеете вы убеждать, миледи Каонэль, – проговорил он угрюмо и занял ветку прямо над моей головой.
Бешеные вопли снизу достигли апогея. Из темноты внизу раздался победный вой и покатился волной по всему полчищу смаргов, уходя далеко в долину. Ясень так сильно отклонился назад, что мы с Лисгардом переглянулись.
Я прижалась к стволу, упираясь стопами в ветку, и прокричала:
– По моей команде!
Белокожий кивнул и вцепился в ствол за спиной.
Ясень достиг конечной точки наклона, на секунду замер, как натянутая тетива. С земли послышался очередной победный вой, дерево скрипнуло, и ствол резко понесся в другую сторону.
– Давай! – крикнула я во всю глотку.
Я с силой оттолкнулась от погибающего дерева, которое ценой жизни спасало нас от жуткой участи. В ушах засвистел ветер, поток воздуха мягко заструился по бокам, как шелк из паучьей нити.
На секунду время замедлилось, в теле возникла невероятная легкость. Ночное зрение уловило, как на земле в тумане расползлись склизкие туши смаргов. По лесу эхом
