– Добрый день, мистер Маккена, – чуть приподняв шляпу в дань вежливости, поздоровался он.
– Добрый, мистер Голдфингер.
– Можно мне с вами поговорить наедине?
– Да, конечно.
Отвязав Черныша от остальной массы лошадей, я уже успел шепнуть вождю, что это теперь его лошади, как и оружие. Себе я отобрал лучшее оружие и вещи, сложив на четыре лошади, указав на них Белому Перу. Теперь он знал, где его плата, а где мои вещи, ими сейчас занимались жёны. А золото и все деньги были со мной в чересседельных сумах, чуть позже уберу к остальным средствам в фургоне. У меня там тайник был оборудован.
Отъехав от каравана на полкилометра, старшина спросил:
– Мистер Маккена, я знаю, что вы, несмотря на столь юный возраст, стали довольно известным человеком в определённых кругах, но тут простые люди, не убийцы, и мне… и нам бы хотелось знать, откуда у вас столько лошадей, да ещё и под седлом?
– Хм, я понимаю ваше беспокойство и отвечу. Мне повстречалась банда из двадцати человек. У нас была перестрелка, но я смог уйти – силы были не равны. Они меня преследовали, поэтому, понимая, что я выведу их на вас, был вынужден ночью, когда они разбили лагерь и легли спать, ворваться к ним и учинить пальбу. Может, несколько выжило, я не знаю, была ночь, но трофеи я забрал.
– Вот как?.. Да, вы поступили правильно. У нас женщины и дети, а двадцать бандитов – это большая сила. Я объясню переселенцам, думаю, они поймут вас. То, что вы были ВЫНУЖДЕНЫ это сделать.
– Хорошо.
Мы развернулись и разъехались в разные стороны. Меня ждут жёны, а старшину – любопытные переселенцы.
Своих лошадей индейцы гнали отдельно. Сложить все те вещи, что я с жадностью хомяка прихватил с собой, было негде. Фургон перегружать нельзя, оси недолговечны, так что нам пришлось нанимать для перевозки груза часть свободного места на двух фургонах. А большую часть седел мы распродали, некоторые брали для себя, некоторые на продажу, цены были низкими. Мешки с деньгами я спрятал в тайник. Все они не уместились, пришлось просто сложить их в углу фургона и прикрыть вещами.
Как бы то ни было, но караван продолжил свой семидневный путь, именно столько времени затрачивалось на переход на этом пути. И вот настало время, когда караван повернул налево к побережью океана, мы направились прямо к тем горам, где была та самая обещанная долина.
– Индейцы, – сказал я вождю, который ехал рядом со мной справа от фургона. Его жена гнала табун лошадей позади фургона. Им, кстати, управляла Мэри.
– Это друзья. Они уже час сопровождают нас, смотрят.
– Изучают?
– Да.
– То самое племя, про которое вы говорили?
– Да. Они возьмут лошадями, им не нужна та долина, хотя она и находится на их земле. Туда очень трудно попасть, и еды там надолго не хватит.
– А мне пойдёт. Трава есть?
– Есть.
– Два десятка коз, пару коров и куры. Вот и будет провиант. Разберёмся, – ответил я уверенно.
Так неторопливо беседуя, мы подъехал к пяти всадникам, которые, выстроившись в ряд, стояли на нашем пути.
С индейцами Белое Перо договорился быстро. Поэтому мы, особенно не задерживаясь, поехали к их лагерю, в который прибыли на следующий день. Именно там я увидел настоящие вигвамы.
Встреча с вождём племени черноногих Большим Быком произошла к вечеру, когда племя закончило готовиться к празднованию. Ведь я Большому Быку и пяти его лучшим людям подарил винтовки и по сотне патронов к ним в комплекте. Так что я стал его лучшим другом. Но сначала дело, из-за которого мы сюда прибыли, поэтому перед празднованием, собравшись вокруг большого костра, стали решать. Если я думал, что это будет быстро, то почти сразу разочаровался, наблюдая за их движениями. Они были медленно размеренными. Так что договаривались мы почти два часа, после чего на тонкой шкуре молодой лани был составлен договор, где и было написано индейскими письменами, что я с этой минуты владелец тех земель, да и самой долины тоже.
Большой Бык просто не понимал, как можно владеть землёй, которая тебе не принадлежит, хотя сам жил на территории, закреплённой за племенем. Договорившись с ним ещё на охрану долины, я со спокойной душой отправился праздновать вместе с женами, которые по этому случаю принарядились.
Гулянья шли два дня, жены спиртное не пили, причём обе. Я им говорил, как спиртное влияет на плод, так что они очень серьёзно к этому относились. Да-да, Агнесса на днях тоже порадовала меня, что у меня будет ещё один ребёнок.
Если кто-то считает, что индейцы – это невозмутимые люди, то побывайте на их праздниках, и вы поймёте, что это не так.
Я сам не пью, поэтому их питье не пил, читал как-то, что они делают его не совсем приятным способом. Старухи жуют ягоды, выплевывают в кувшины, и там всё это бродит и получается спиртное, слабое, но всё же. Так что на все предложения выпить я отвечал категоричным нет и, показывая на небо, говорил одно-единственное слово, которое знал. «Табу».
На третий день я выполз из вигвама, который нам подарил вождь, и в первый раз более-менее внимательно огляделся. Лагерь стоял в низине ложбины, со всех сторон он был окружен хвойными лесами, что создавало просто великолепную зеленую красоту. Текущая неподалёку река давала пресную воду и рыбу. В это же время
