Он вытащил из кармана камуфляжной жилетки небольшой пистолет, конфискованный у мутантов, протянул девушке… Потом вытащил еще один – большой и тяжелый:
– А это – мне. Жаль, патронов маловато.
Он еще хотел сказать, что по всем, принятым среди рощинских нео, правилам, должен был отдать эти трофеи вождю. Однако, не отдал. Решил подарить и оставить себе. Так, на всякий случай.
– Как мило! Браунинг! – Раста оценила находку и в полутьме. – Пистолет системы «Браунинг» образца одна тысяча девятисотого года. Где ты взял эту антикварную вещь? Калибр семь шестьдесят пять, масса шестьсот пятнадцать… Дай-ка свой… Ага – «Манлихер». Австро-Венгрия, тысяча девятьсот третий год. Магазин на десять патронов. У браунинга, кстати, – на семь.
– Как много ты знаешь! – в который раз уже восхитился молодой человек.
– В меня много вложено. Хотя, я и сама много чего читала… – девушка хитро прищурилась. – Так где ты их взял?
Дарг посмурнел лицом:
– За тобой охотятся, милая. Кто-то знает, что ты скрываешься где-то здесь.
– Естественно, знают, – пряча пистолет в куртку, красотка поежилась. – Мозг академика Кулагина… Я чувствую его, а он – меня. Вот… вот… опять… Д-арг… помоги-и-и…
Девчонку словно ударили обухом по голове. Ударили со всей силы, так, что полетели искры из глаз и подкосились ноги. Красивое лицо Расты исказилось гримасой нешуточной боли. Дарг тут же подхватил ее на руки, заглянул в глаза, мысленно связываясь с нейроцепями киборга… и получил хлесткий ментальный удар! Сразу же сдавило виски, а в груди перестало хватать воздуха…
– Идем, милая, идем, – превозмогая боль, юноша обнял Расту за плечи, повел… Со стороны, верно, девушка казалась пьяной. Ноги ее заплетались, голова бессильно свесилась, мокрые волосы поникли и слиплись…
– Мне больно, милый… бо-ольно… я должна идти… должна идти…
– Никому ты ничего не должна! – с яростью бросил Дарг и, покрепче подхватив подружку, ускорил шаг, посылая мысленный импульс злобы. Чтобы этот чертов Мозг ощутил такую же боль!
– Нет, нет, – неожиданно дернулась Раста. – Не надо ненависти. Пожалуйста, не надо… Ненависть это смерть…
– Еще посмотрим, кого эта смерть быстрее сыщет, – спускаясь в метро, буркнул молодой человек. – Нас с тобой или Мозг… Ху-у-у-у-у…
Лишь в подземелье оба, наконец, перевели дух. Уселись на краю платформы, свесив ноги к рельсам.
– Красиво, – Раста кивнула на панно. – Конечно, не Клод Моне, но все же. Вот опять, милый Дарг, ты сделал мою боль своей. Вот опять… Знаешь, как я благодарна тебе? Так, что…
Девушка заглянула парню в глаза… губы молодых людей встретились, соединяясь в поцелуе, трепетном, жарком и долгом. Таком, от чего у обоих забились сердца.
– Раста… Милая Раста… – взяв руки девушки в свои ладони, Дарг хотел сказать что-то очень нежное, но, как назло, нужные слова не шли на ум. Впрочем, все было ясно и без слов. По крайней мере, уж этим двоим – точно.
– Я… я люблю тебя, милая… – улучив момент, все же шепнул юноша.
Раста ничего не ответила. Лишь улыбнулась. И снова поцеловала Дарга сильно и нежно…
Вместе с молодыми нео Дарг ночевал в так называемом Доме Воинов. В старом проржавевшем ангаре в древние времена располагалась какая-то мастерская. С той древней поры остались приземистые станки и ржавые останки автомобилей – именно так назывались эти странные лупоглазые повозки, некогда определяющие престиж любого воина. Так говорила мать, и юноша ее слова запомнил.
Вот и сейчас десятникам полагались места в больших «кузовах» грузовиков или «автобусов», все остальные спали на голом полу, подстелив ветки и шкуры диких зверей, у кого таковые имелись.
Почти каждый день, до позднего вечера, сын вождя проводил в подземелье, контролируя потолочников и киборга. Однако, Дарг был десятником, и никаких других обязанностей – караульных, патрульных и прочих – никто с него не снимал. Тварры вовсе не являлись таким уж многочисленным племенем, и даже великий вождь опасался снять со своего приемного сына воинские обязанности, поручив ему заниматься только лишь туннелем и кио. В таком случае эти обязанности перешли бы на других, повисли бы лишним грузом на их, и без того нелегкой, службе. Это обязательно вызвало бы глухое недовольство, вполне возможно, переросшее бы в стихийный бунт. Бунт пришлось бы подавлять, и, как всегда – жестоко, иного нео просто не понимали. Убивать зачинщиков, казнить каждого пятого… это было бы не совсем хорошо для племени: пока еще подрастут юные воины, так что лучше ценить тех, кто есть. Так и делал Тварр, следя за настроениями своих подданных через тайных агентов, по древнему именуемых – стукачи.
Десятку Дарга нынче выпало нести караул на северных окрестностях Марьиной Рощи, прямо на старых железнодорожных путях, ведущих от бывшего Рижского вокзала, разрушенного во время Последней войны. Вокзал, узлы связи, дорожные развязки, мосты, ТЭЦ – вся эта инфраструктура уничтожалась в первую очередь, если не ракетным ударом, то боевыми роботами или танками. Вот и Рижский вокзал очень быстро превратился в развалины, ныне какими только тварями не населенные. Но, за вокзал нынче нес ответственность десяток Круглоголового Горга.
Несмотря на некоторую умственную ограниченность, Горг считался обстоятельным и надежным нео, иметь его десяток в соседях – удача, на Круглоголового вполне можно было положиться и не думать о флангах. С другими десятниками, увы, дело обстояло совсем не так. Дерзко нарушить дисциплину считалось у тварров удалью, сравнимой, разве что, с воинской отвагой. Нарушители своими проступками хвастались и гордились, несмотря на все усилия великого вождя, весьма, между прочим, жестокие. Пару десятников были даже казнены за проявленное своевольство – напились браги до пьяна да устроили дебош, чем и воспользовалась шайка бродячих вормов.
