Один из бойцов Армады оказался слишком зорким. По спине бежали мурашки: нельзя привыкнуть, что предатель – это я.
Раймонд выстрелил в кричавшего и уложил его на месте. Кхола пробежали по нему, брешь закрылась.
– Лойну мы искать не будем. – Раймонд толкал меня к укрытию. – Нужно отступать.
По земле прошла волна, будто твердь – всего лишь тонкая ткань, которую ребенок дергает за край. Я свалился лицом в истоптанную траву, в рот набились грязные комья, меч вывалился из пальцев. То же самое происходило вокруг – бойцы падали, ползли, пытались спрятаться, встать или впивались руками в горло обескураженных врагов. Поле ходило ходуном, горы дрожали, но самое страшное творилось где-то у реки.
– Это сатана! – крикнул кто-то из верующих. – Сатана защищает врагов!
– Это наверняка рийат… Сукины дети. – Раймонд кое-как поднялся. – Отступаем!
Я ковылял за ним, словно за проводником из ада. Грязные как черти, мы рывками и ползком двигались к скалам. Раймонд забыл о светском лоске – и рычал, ревел, приказывая кхола отступать. Землю продолжало потряхивать, небо грохотало, насыщенное ядрами, пулями и огнем. Цвета и звуки смешались в неистовую мазню. Показалось солнце, возвращая ранам алый цвет.
Обернувшись, я видел, как король-Терновник вытягивает руку с мечом и приказывает обескураженным воинам атаковать. Безумец! Белый плащ короля стал красно-черным, крест потонул в крови.
– Дрейк!
Раймнод звал, но мне хотелось посмотреть. В груди горький смех смешался с эдаким простонародным любопытством. Облик короля – фальшивка, вот что открывалось при долгом взгляде. Терновник – средоточие боли, жуткий нарыв, облаченный в кровавый плащ крик. Он напоминал смерч, который не осознает, насколько он смертоносен, и я перестал понимать, где мои фантазии, а где сверхъестественное зрение. Чем дольше я смотрел, тем сильнее шумело в голове.
– Дрейк! Да что с тобой?
Облик Терновника не так тревожил, как что-то за ним. Глаза как будто отказывались это воспринимать. Город… Вот в чем дело. Черный город больше не скрывался за обрывом, с легкостью выбравшись из пропасти. Пока мы обильно поливали кровью старые земли шуай, он расцвел цветком кромешной темноты. Я видел острые угольные башни, хотя этого происходить не могло – слишком уж далеко мы находились от срывающейся в реку кручи. Башни Черного города выросли, возносясь теперь над горящим и окровавленным полем. Флот Армады спешно огибал необычные постройки, смещаясь к западу.
– Ты только посмотри…
– Ни черта себе! – Раймонд разинул рот.
Туман постепенно рассеивался, потеряв своего ткача, а ветер сносил облако дыма прочь. Причудливые, чужие здания теперь отчетливо представали перед нами. Шпили Черного города вытянулись за несколько часов, словно побеги демонических растений. Он стал не только выше, но и шире; он наступал.
– Крепость переполнилась… – Я повторил слова Идори.
Город прежде спал – бледный, призрачный, туманный. Теперь же он ожил, обрел резкость, глубину цвета. Аш-ти, один из «близнецов», был уничтожен, но испепеленная материя будто перетекла в Черный город, как песчинки в песочных часах. И самое странное – от башен шел монотонный, густой рокот, похожий на звук вращения гигантских лопастей. Все услышали мощный зов потусторонней трубы, ход битвы окончательно нарушился.
Ошарашенные братья и сестры веры отступили на запад, в сторону и от остатков Сеаны, и от реки. Скорее всего, возвращаться им было некуда – Лойна могла уничтожить и святого, и кусок берега заодно с маленькой гаванью. Хорошо помня последние минуты «Веселой блудницы», я бы не удивился, увидев на месте высадки Армады гигантскую воронку, но и снова встретить Лойну я не надеялся.
Мысли о смерти рийат были горькими. Я почему-то исступленно желал, чтобы она выжила, чтобы все рийат жили, несмотря на их изъяны, гордость, опасную вспыльчивость. Было жаль и старика-святого, совершавшего немыслимое, и других запертых в монастырях святых, пытающихся овладеть силой на ощупь, по наитию, блуждающих в обрывочных цитатах писаний. Если верить Кари, я был на всех них похож. Единая сила текла через нас, позволяя мне иногда увидеть обман, а им – повернуть облака или взлететь над землей. Мы могли бы сидеть за одним столом или учиться у одних учителей, сделать жизнь небывалой, поразительной. Но всем нам мешал древний и никому здесь не нужный бог.
Я оглянулся в поисках Епифании, но нигде ее не находил. Вместо этого я увидел, как убитые встают с поля боя и шагают в сторону Черного города.
Глава 12
Соблазн
Песня Лавинии зазвучала, когда стемнело. Отряды Армады разбили лагерь подальше от утесов и предавались спорам или осеняли крестом чудовищные башни, пока солнце не утонуло в реке и не скрыло Черный город с глаз. Здесь расстилалась хорошо просматриваемая каменистая равнина, неудобная и для людей, и для кораблей, но другого выбора не было. Дьявольские строения вдалеке сочились низким, вибрирующим звуком. Воины церкви были поражены безбожными трюками Годар. В будущем козни еретиков должны были их сплотить, но сейчас братья и сестры веры пытались заглушить звуки странного города и горечь потерь молитвами.
Часть кораблей Армады вернулась в Радир, но большая часть осталась здесь. Голос певицы на подушке горной темноты рассыпался хрустальными, сияющими брызгами, играючи преодолевая расстояния. Осенняя ночь, полная тревоги и неугомонного ветра, набухала, влекла сделать что-то немыслимое. Тлели остатки Аш-ти. Кхола праздновали свою победу, но так, будто ее не желали. Ночь шелестела, шептала, горы вздыхали, Черный город гудел, томилась река. Все здесь было неприрученным, полным неукрощенных
