решение здесь и сейчас.
На побледневшую девушку я старался не смотреть.
Лицо рыцаря перекосила сначала злобная гримаса, а через пару секунд, когда боль в недолеченной роже дошла до мозга, ещё и зашипел, стараясь унять приступ. Но, тем не менее, отвечать ему всё равно пришлось.
– Я с вами. Не могу бросить леди Мари – было видно, как не хочется ему это говорить. – Даю слово рыцаря подчиняться приказам командира.
– Какого командира? – произнёс откуда-то из-под стола тонкий женский голосок.
– Сэра Игоря… – как бы на автомате произнёс Амадеуш. – Рыцарского имени я, к сожалению… Ай!
Крик Амадеуша, трясущего кистью в воздухе, слился с визгом Мари, практически взобравшейся на Бруно и показывающей пальцем на ламию прокусившую руку Благоверному. В свою очередь, мелкую испугали громкие голоса, и она теперь буквально ввинчивалась мне за воротник.
– Это! Это! Это оно! – девушка буквально топталась по здоровяку, не смевшему даже пискнуть. – Это! Это я видела у себя в комнате!
– Тише, тише. Спокойнее. Это не это! Это псевдоламия, и зовут её Юна. И она сама вас боится, – я нащупал трясущийся комочек, свернувшийся у меня на груди, и ласково погладил. – Давайте успокоимся, а то вон все на нас смотрят.
– Она укусила сэра Амадеуша! А если эта ваша Юма ядовитая?
– Её зовут Юна и она совершенно безвредная. А что до Кравчика, то теперь я буду полностью уверен в его благонадёжности. Печать ламии – слышали про такое?
– Д-да. Да.
– Ну и отлично. И раз мы решили все вопросы, предлагаю, наконец, поесть нормально. Да и вон вроде лабух собирается нас чем-то порадовать.
– Кто? – спросило большинство находящихся за столом, в то время как я всё гладил и гладил уже успокоившуюся и разомлевшую Юну.
– Бард.
Успокоив примчавшегося хозяина, наша компания дружно налегла на угощения. Ведь хотя первый голод был утолён, до насыщения всем было ещё далеко. В углу возился с чем-то вроде лютни или мандалины местный представитель шоу-бизнеса. Судя по взглядам, бросаемым на него баронессой, с развлечениями в её родной обители было совсем туго.
Решив приобщиться к местному искусству, я тоже развернулся и приготовился слушать. Закончив настраивать свой инструмент, певец уселся поудобнее и с размаху ударил по струнам.
Получилось, нужно сказать, довольно мелодично, хотя Гуэнь и сморщился, всем своим видом показывая пренебрежение к увеселениям низших рас. Я давно заметил, что эльф был ещё тот шовинист, просто угроза остаться без ушей заставляла его это прятать глубоко в себе. Но тем не менее подобное отношение раз за разом прорывалось в жестах и обрывках слов.
– Кто это? – спросил я.
– Отец рун, – ответила завороженно глядящая на барда баронесса. – Первый прокладчик путей и божество дворфов.
Я отвлёкся, глядя на вошедших в зал воинов, занявших стол у дальней стены. Неприятные парни. Опасные…
