– Здесь нет никаких шерк…
– Это во-первых, – я не дал эльфу закончить. – А во-вторых, скажи мне, рулевой обоза, чегой-то ты принимаешь решения, даже не посоветовавшись со мной? Обидели маленького, цацки отобрали?
Судя по яростному взгляду, что ушастый вперил в меня, всё так и было.
– А вот скажи мне, уважаемый в определённых кругах специалист по незаконной логистике особо ценных предметов, ты же знал, что в городе будут твои конкуренты? И, судя по всему, у вас выработана какая-то схема или правила проезда через такие населённые пункты? Так почему ты им не следовал? Надеялся, что прокатит на шару?
Ответом мне было злое пыхтение. Ну что ж, будем развивать успех.
– И ещё. Ответь мне, проход через Запретный город, этот самый Ирант Накарам, будь он трижды неладен, действительно запрещён? Или это, типа, красивое название?
– Я уже говорил тебе, что ездил там…
– Я не об этом спрашиваю! Да или нет! Одно слово!
– Да! Официально город был закрыт решением последнего царя дворфов. Но это было очень много лет назад! И никто, слышишь, никто этот запрет не соблюдает. Те же карлы шарятся там, когда хотят.
– Вот и пускай бы они там и шастали. Ты-то должен понимать, что подставляешься. И что нас всех подставляешь. При твоей профессии нужно учитывать все риски. А теперь ты строишь из себя институтку, с которой покувыркались в койке, но не женились, как обещали.
Глядя в бешеные глаза эльфа, я ждал, что он меня ударит. Но подобные вопросы следовало решать сразу. Нефиг вешать на меня всех собак.
– И на щит мой не смотри. Это мои личные дела с местным паханом. К нашим – никакого отношения не имеющие. Я даже больше скажу, это семейное дело. Это понятно? Вижу, у тебя есть большое желание почесать кулаки, что ж, давай. Но это нужно было сделать сразу, а не подставлять всех, завезя в очередную дыру с хреновой репутацией.
Ещё немного пободавшись взглядами, Гуэнь отвернулся. Видимо, мне удалось достучаться до разума ушастого.
– Эта долина вплотную примыкает к Царству Мико. Да, её не любят, и находиться долго тут тяжело. Через декаду появится необъяснимая тревожность и будет нарастать тем больше, чем дольше ты здесь остаёшься. Поэтому в ней никто не живёт, – эльф явно успокаивался и говорил уже своим обычным тоном. – Но опасного здесь нет практически ничего. Самое страшное, да и в принципе единственное – это группы кентавров, что приходят сюда справлять свои ритуалы. Но они никогда не превышают шести особей, и мы отбились бы с лёгкостью, особенно с твоей новой игрушкой.
– Не завидуй. Но обсудить ты со мной это мог? А не строить из себя обиженного.
– Ты не понимаешь, я за эти артефакты отвечаю головой.
– Думаю, что твоё начальство оценит, что ты сохранил вообще хоть что-то. Выбраться из подобных передряг, да ещё и привезти хабар, само по себе дорогого стоит. Тут уж не до количества. А я подтвержу, что охамевшие геи-краснолюды и их предводитель могли присвоить всё себе, если бы не твоя самоотверженная храбрость в деле защиты честно уворованных ценностей. – Кривая улыбка скользнула по тонким губам ушастого. – А теперь пошли, успокоим остальных, а то как бы наш здоровяк опять не принялся рассказывать страшилки. Вот ведь с виду увалень увальнем, а столько гадости знает. Откуда что берётся.
И вот после этого небольшого скандала, разбавившего серость дорожных будней, и потянулись одинаковые дни, наполненные невыносимой скукой. Правда, был ещё один эпизод.
Где-то на второй день нашего мерного путешествия через зелёное море травы, раскинувшееся от горизонта до горизонта, изредка перемежаемое одиночными менгирами, почувствовав первые признаки информационного голода, я начал доставать попутчиков на предмет поговорить.
Эльф, несмотря на состоявшийся разговор, общаться желания не проявлял. А вот Мари, также маявшаяся от безделья и вновь вылезшая к нам на козлы, наоборот, прямо- таки пылала энтузиазмом. Мы успели обсудить с ней пару малозначительных тем, пока вопрос не затронул литературу. И это было моей главной ошибкой.
Девица начала восторженно вещать о том, какую гениальную книгу она недавно прочитала. Я, изобразив неподдельный интерес на морде, ей внимал, благо действительно было интересно ознакомиться с местной прозой.
– «Пятьдесят голодных, коричневых дней до моего дивергентства»! – всё это баронесса произнесла с томным придыханием. – Это просто шедевр! Вот послушайте.
Через пять минут пересказа логика, не выдержав издевательств над собой, повесилась. Через десять Гуэнь, сказавшись внезапно вспыхнувшим приступом сугубо специфической эльфийской болезни, передал поводья мне и нырнул в фургон. Судя по возгласам Бруно, главное его лечение состояло в сооружении затычек для ушей, и чем больше, тем лучше, чтобы не один звук снаружи не долетал.
Ещё через двадцать минут я окончательно запутался в сюжете, а главное, никак не мог понять, на хрена всем этим королям, принцам, великим магам да и простым рыцарям обычная то ли официантка, то ли трактирщица, не блистающая красотой, но очень целомудренная. Что не мешало ей оказываться в постели с очередным «любимым» буквально через день после знакомства, но каждый раз оказывающимся не тем.
После часа я мог лишь кивать и отвечать междометиями. Что, в принципе, не мешало разошедшейся Мари продолжать рассказ и даже умудряться кое-что показывать в лицах. Не постельные сцены, к сожалению, а то была бы хоть какая-то моральная компенсация за перенесённые страдания.
Чем всё закончилось – я не знаю. Пришёл в себя у костра, когда Гуэнь сунул мне в руку плошку с горячей кашей. После того как я продолжил тупить, уже над едой, он со вздохом сходил к фургону и, вернувшись, забрал у меня посуду, вручив вместо неё объёмистый бурдюк.
Из него так соблазнительно пахнуло крепким элем, что я смог остановиться, лишь когда ополовинил тару.
