— Не плачь, дорогая, — догнал меня Гарри, набрасывая на плечи палантин из норки. — Он того не стоит.
— Кто тебе сказал, что я плачу? — развернулась я к нему. Ткнула пальцем ему в грудь. — Запомни, Гарри, если я заплачу, то только на чьих-то похоронах! И это будут не мои похороны! Кстати, напомни мне завтра урыть этого мерзавца!
— Почему не сегодня? — осторожно спросил друг, выводя меня на крыльцо и давая знак подогнать машину.
— Потому что сегодня я его слишком глубоко зарою, — мрачно сказала я, раздумывая. — А мне вскоре захочется еще раз его откопать, чтобы сообщить, какой он беспросветный негодяй!
— Боже, Джейн, — хмыкнул Гарри. — Ты, оказывается, умеешь использовать подзаборные выражения. Где ты научилась такому чудному словечку?
— Не дразни меня, — зыркнула я в его сторону, усаживаясь в машину. — Или я ознакомлю тебя со всем моим обширным лексиконом в этой области. Ты себе не представляешь, сколько нехороших слов я знаю!
— Молчу, моя дикая кошка, — закатил глаза друг, усаживаясь рядом. — Иначе моя нежная натура просто не переживет такого стресса.
Пока я кипела гневом и негодованием, призывая на чью-то брюнетистую голову все возможные и невозможные кары, мы приехали к моему дому. Квартира была достаточно большой, чтобы Гарри изредка оставался ночевать, поддерживая свое реноме, и при этом не стеснял меня. У него была личная спальня на противоположном конце квартиры. И мы друг друга не беспокоили.
— Я пошла в душ! — рявкнула я, оказываясь дома. Расшвыряла в разные стороны туфли и, подхватив длинный подол, побежала в ванную комнату.
Там содрала с себя злополучное платье, постояла под горячими успокаивающими струями воды и пришла в себя, обретя внутреннее равновесие. После расчесала и высушила волосы, накинула на плечи белый шелковый халатик и вышла в гостиную, чтобы налить себе выпить. И замерла…
Посреди моей элегантной гостиной стоял Кэмерон, держа руки в карманах черных брюк. Галстук-бабочка был развязан и просто висел за воротником расстегнутой белой крахмальной рубашки.
— Твой любовник ушел, — совершенно спокойно сообщил мне Кэм, окидывая безучастным взглядом с головы до ног.
— Его можно было заставить уйти только тремя способами, — так же спокойно ответила я, подходя к бару и наливая себе выдержанный виски. — Пообещав изуродовать внешность, разорить или испортить его мужественную репутацию. Каким из этих трех способов ты воспользовался?
— Первыми двумя, — любезно поделился со мной нежданный гость. — Про третий я не знал.
— В следующий раз, — отпила я глоток из хрустального бокала, — просто скажи, что тебе нужно со мной поговорить. Не стоит так жестоко травмировать психику бедного Гарри, мне еще с ним работать…
— Следующего раза не будет, — процедил сквозь зубы Кэм, не сводя с меня пристального взгляда.
— Тогда зачем ты здесь? — делано изумилась я, приподнимая бровь. — Мог бы сообщить на вечере.
— Зачем? — фыркнул мужчина, начиная покачиваться с пятки на носок. — И так завтра все газеты будут пестреть нашими фотографиями.
— Не будут, — спокойно ответила я, накачиваясь виски.
— О! — криво ухмыльнулся Кэм. — Я же совсем забыл, кто ты…
— Ты совсем забыл, кто
— Надеешься вывести меня из себя, — презрительно бросил Кэмерон, слегка меняясь в лице. — У тебя не получится.
— Правда? — широко открыла я глаза. — Ну да, разумеется. Ты же спокоен как удав. Это особенно заметно по тому, как пытаешься скрыть свою эрекцию, держа руки в карманах.
— Что тут такого особенного? — чуть смутился незваный гость. — Ты все еще очень красивая полураздетая женщина, а я все-таки мужчина.
— Может, будешь мужчиной без «все-таки»? — провоцировала я его на действие. Вспомнила: — Ой, прости, бога ради, совсем забыла… ты же пришел ко мне домой, чтобы сказать, насколько я тебе безразлична!
— Ты права, — неохотно признал Кэм, сжимая губы в тонкую суровую нить. — Я не забыл тебя. Я так долго пытался понять: почему? Перебирал в уме все наши встречи, искал, чем я мог тебя обидеть и оттолкнуть, но ничего не находил. И только потом понял, когда уви… — Он запнулся, не желая признаваться, что видел мои снимки в газетах. — Когда начал мыслить связно: тебе просто тогда захотелось кого-то свеженького, да? Признай, что я просто тебе надоел!
Я молчала. Потом отвернулась, поставила стакан на столик и обхватила себя руками. Глаза набухли слезами. Я не должна признаваться, нельзя ему говорить! Если скажу — ровно через две с половиной минуты Кэмерон Маноло, выскочив из дома в невменяемом состоянии, сядет и заведет машину. Еще через пять на большой скорости вылетит с дорожного полотна и врежется в бигборд. Через сутки реаниматологи зафиксируют смерть мозга, и этого не изменить.
— Это уже прошлое, — выпрямилась я, полуотвернувшись и не желая показывать свои слезы. Вместо этого схватила свой стакан и одним глотком выпила виски. И налила себе еще на палец. С Кэмероном сейчас можно было говорить лишь через такого посредника, как алкоголь.
Больно, когда бьют в открытую рану. И нечем ее прикрыть, потому что все отдала вот этому непреклонному человеку рядом. Мужчине, который просто не хочет понять причин моих поступков, ведь он знает не меня, а тот образ, который сам придумал и увидел.
Страшно признаться, но Кэмерон даже не пытался меня узнать. Да, я ему нравилась. Он был влюблен. Но знал ли он меня? Нет, не знал. Да и не мог по большому счету. У нас практически не было времени для разговоров по душам. Все заменял безудержный секс. Да и что я могла ему рассказать беспамятная?
Сейчас им движет обида отвергнутого мужчины, не давая трезво мыслить. И я ничего не могу изменить. Наше время еще не пришло. Все, что мне в итоге остается, — это не
