– Прости, – пробормотала я. Если бы мои попытки привели хоть к чему-то, я бы еще могла поспорить, что риск того стоил. Несколько раз, пока Кинан стоял на страже или уходил в разведку, мне казалось, что я уловила то странное, покалывающее чувство, каким сопровождалось мое исчезновение. Но стоило мне открыть глаза и посмотреть на себя, как я видела, что снова ничего не вышло.
Мы ели в молчании. Покончив с едой, Кинан встал. Я тоже поднялась.
– Я собираюсь пойти разведать окрестности тюрьмы, – объявил он. – Меня не будет несколько часов. Посмотрим, что смогу придумать.
– Я пойду с…
– Мне легче пойти одному, Лайя, – перебил он. Увидев досаду на моем лице, он взял меня за руки и притянул к себе.
– Доверься мне, – сказал он, уткнувшись в мои волосы. Его тепло проникло под кожу, изгоняя холод, который, казалось, навечно поселился во мне. – Так будет лучше. И ни о чем не беспокойся.
Он отстранился, взгляд его темных глаз прожигал насквозь.
– Я придумаю, как нам попасть в Кауф. Обещаю. Постарайся отдохнуть, пока меня не будет. В ближайшие дни нам понадобятся все наши силы.
Когда он ушел, я разложила наши вещи, наточила все мое оружие, поупражнялась в том, чему успел научить меня Кинан. Меня охватило непреодолимое желание вновь попробовать мою силу, но в голове так и звучал голос Кинана, предупреждающего, как все это ненадежно.
Я развернула спальный мешок, но тут мой взгляд упал на рукоять меча Элиаса. Я осторожно вытащила оружие из потайного места. Когда я осматривала мечи, по спине пробежал холодок. Сколько же жизней отняли эти клинки, а некоторых убили из-за меня.
Жутко было думать об этом, но мечи странным образом меня успокаивали. Они напоминали об Элиасе. Может, потому что я привыкла видеть их у него за спиной в виде такой уже знакомой «V». Сколько дней назад он в последний раз выхватывал свои мечи при мне, учуяв опасность? Сколько времени прошло с тех пор, как я слышала его баритон? Как он подгонял меня или старался рассмешить? Всего шесть недель. Но казалось, что гораздо дольше.
Я скучала по нему. Стоило мне представить, что с ним сделает Элен, как кровь закипала от ярости. Если бы это я умирала, отравленная мортрозой, если бы меня, прикованную цепями в тюремной камере, ждали пытки и смерть, Элиас бы ни за что не отступил. Он нашел бы способ спасти меня.
Я вернула мечи в ножны, ножны спрятала в потайное место. Потом забралась в спальный мешок, даже не собираясь спать. «Еще один разок, – подумала я. – Если снова ничего не получится, я заброшу это дело, как просил Кинан. Но я должна Элиасу хотя бы эту попытку».
Закрыв глаза, пытаясь забыться, я подумала об Иззи. О том, как она растворялась в доме Коменданта, словно хамелеон, невидимая, неслышная. У нее была мягкая поступь и тихая речь. Она все видела и слышала. Может, душевное состояние тут ни при чем, может, это касается только тела. Надо попытаться стать такой же неслышной и незаметной, как Иззи.
И затем почувствовала уже знакомое покалывание. Сначала на кончиках пальцев.
Я открыла глаза, посмотрела вниз и чуть не вскрикнула от радости. Потому что все получилось. Я сделала это. Я исчезла. Спустя несколько часов в пещеру вернулся Кинан со свертком под мышкой, и я вскочила на ноги.
– Значит, не отдыхала, – вздохнул он. – У меня две новости: хорошая и плохая.
– Начни с плохой.
– Так и знал, что ты это скажешь. – Он положил сверток и начал его разворачивать. – Плохая новость: приехала Комендант. Наемники Кауфа начали рыть могилы. Я слышал, ни одного книжника не оставят в живых.
Весь восторг от того, что у меня снова получилось стать невидимой, тотчас испарился.
– Небеса, – промолвила я. – Все те люди…
– Они начнут завтра вечером, – продолжил он. – А Дарин… С Дарином все будет в порядке. Потому что мы освободим его прежде. Я знаю, как войти туда. И я украл вот что.
Он приподнял стопку черной одежды. Униформа Кауфа.
– Украл из флигеля, в котором у них склад. Вблизи мы, конечно, никого не одурачим, – сказал он, – но если будем держаться подальше от любопытных глаз, то сможем проникнуть внутрь.
– А как мы узнаем, где Дарин? – спросила я. – Тюрьма-то огромная. И после того как окажемся внутри, как мы будем передвигаться?
Он вытащил из свертка еще одну стопку одежды, довольно потрепанной. Я услышала звон рабских наручников.
– Мы переоденемся, – ответил он.
– Мое изображение расклеено по всей Империи, – напомнила я. – Что, если меня узнают? А если…
– Лайя, – сказал Кинан терпеливо. – Ты должна довериться мне.
– Может быть… – Я засомневалась – сказать, не сказать. Вдруг он огорчится?