– Но ведь я не уехал с ним, разве нет?
– Это ничего не доказывает. Вы все равно можете быть заодно с ним, выказывая симпатию, стараясь втереться в доверие, говоря, что хотели помочь Джиму, – чтобы я потеряла осторожность и выболтала побольше.
– Думаете, если бы они и вправду хотели чего-то подобного, то нашли бы кого-нибудь вроде меня?
Холли окинула Соломона взглядом, чуть задержав его на босых ногах, затем снова посмотрела в лицо. По крыше колотил дождь, словно барабанная дробь предвещала ответ.
– Покажите мне книгу!
Соломон передал мемуары. Холли перечитала страницу посвящения, нахмурилась, кивнула, решившись. Затем встала и расправила платье:
– Пойдемте со мной. Думаю, вам стоит кое-что увидеть.
33
Кэссиди глядел на проносившийся за окном обугленный мир и все глубже погружался в отчаяние. Ремонт будет стоить состояние! А сколько еще потерь от неприехавших туристов из-за того, что на ремонте главная дорога в город.
– Кажется, исходная точка пожара – прямо впереди, – сообщил агент.
Как же его зовут? Странно, раньше не случалось забывать имена. Вот что делает стресс. Отец еще в детстве научил тому, как важно помнить имена.
– Они все знают твое имя, – говорил он. – Все знают Кэссиди. Так что тебе надо уравнивать счет, располагать к себе людей. Ты должен жать им руки так, будто всю жизнь мечтал встретиться с ними, и дважды повторять их имена, глядя при этом в глаза. Ничего не вызывает большего уважения, чем память на имена. Если забудешь – будто плюнешь человеку в лицо.
А нынешний Кэссиди забыл имя агента.
Машина, содрогнувшись, встала ярдах в двадцати от останков самолета. Сгорело все, кроме металла, дорога вокруг выглядела лужей расплавленного битума, выплеснутого на землю и оставленного остывать.
– Я выйду посмотреть, – сказал агент. – Думаю, вам лучше остаться в машине.
– Если вы не против, я тоже выйду посмотреть на то, что чуть не уничтожило мой город, – сказал мэр и добавил про себя: «И что все еще способно его уничтожить».
– Как хотите. Только, пожалуйста, не подходите вплотную к обломкам и ничего не трогайте.
Мэр вспомнил: агента зовут Дэвидсон.
Малкэй предпочел бы обойтись без мэра, но что тут поделаешь? Он открыл багажник и, укрываясь под ним от дождя, достал необходимый инвентарь: резиновые перчатки, мешочки для улик, фонарь. Да, лучший способ забрать что-либо с места преступления – не тайно прошмыгнуть и попытаться незаметно вынести, а спокойно подойти, будто все так и надо, сложить в пластиковый мешочек и спокойно уйти. Главное, вовремя попасть на место, когда еще дело в руках местных копов и царит всеобщее замешательство. Как сейчас.
– Ладно, пойдемте глянем, – заключил он и открыл зонтик со звуком, всегда напоминавшим ему выстрел сквозь глушитель.
Мэр нырнул под зонтик, и оба двинулись вперед, выбирая безопасный путь среди расплавленного гудрона. Жар ощущался даже сквозь подошвы.
– Ну и огонек, – заметил Малкэй, пытаясь немного разговорить и развлечь мэра, – а вдруг выдаст что-нибудь ценное? – Кажется, асфальт просто вскипел.
– Наверное, вы постоянно видите такие штуки, – предположил тот, кивая.
– Нет, – не стал врать Малкэй. – Самолеты нечасто врезаются в дороги.
– А взлетные полосы?
– Они совсем не шоссе. Покрытие гораздо устойчивее: обычно там либо бетон, либо смесь асфальта с бетоном. Они гораздо лучше выдерживают огонь, – уверенно процитировал Малкэй сомнительные сведения из «Википедии», почерпнутые по пути к Искуплению. – Чаще всего самолеты падают в море. Конечно, в подавляющем большинстве они не падают вообще. Это самый безопасный вид транспорта. И даже когда падают, не всегда авария фатальна для людей. И у вас, насколько я знаю, кто-то остался жив и здоров и спокойно ушел пешком.
– Да, он шел от места аварии, но он утверждает, что не летел на этом самолете.
– Нам будет необходимо поговорить с ним, запротоколировать его рассказ, – сказал Малкэй и добавил, глядя на мэра: – Простите, сэр, но я должен попросить вас остаться здесь.
– Пожалуйста.
– Зонтик мне нужно взять с собой.
– Никаких проблем, я понимаю: это ваша работа.
Осторожно пробираясь в клубах пара среди разбросанных обломков, Малкэй двинулся к центру кратера. Около кучи перекореженного металла он присел на корточки и достал из кармана пакет и фонарь.
Ливень барабанил по зонтику. Капли звонко ударяли по искривленным останкам самолета. Малкэй посветил фонариком, пытаясь разглядеть детали. Асфальт там расплавился, и то, что не пожрало пламя, лежало погруженным в битум. Идентифицировать что-либо было практически невозможно, но Малкэй упорно продолжал осмотр в поисках единственного существенного и важного объекта.
