– Лена… что с моими глазами?
– Они красные.
– У меня кровь на лице?
– Немного из уха. А глаза… просто красные глаза. Они немного страшные, Света. Я боюсь смотреть в них. Ты меня видишь?
«Нет! – хотела закричать девушка. – Я ничего не вижу, потому что ослепла!!!»
Сглотнув подкатившийся комок, она выдавила:
– Пока нет. Но я надеюсь, что скоро смогу видеть.
– Хорошо, – с облегчением сказала девочка. – А то я боюсь, когда ты так на меня смотришь.
– Леночка, ты должна помочь мне.
– Как?
– Попробуй развязать меня.
Лена замолчала.
– Лена? Леночка, ты слышишь меня?
– Мне страшно. А вдруг этот дед опять придет? – заволновалась девочка. – Я не хочу. Он опять тебя ударит! И меня тоже! Я не хочу, чтобы у меня были такие же глаза!
– Лена… если мы не убежим отсюда, этот человек сделает нам очень больно.
– Больно? – с испугом переспросила малышка. – Он нас убьет?
– Не знаю. Думаю, что нет. Но ты уже взрослая девочка и должна понимать, что иногда смерть – не самое страшное.
– Я попробую, – прошептала Лена. – Только…
– Что?
– Пожалуйста, не смотри на меня. Я боюсь, когда ты на меня смотришь.
– Хорошо, – потухшим голосом пробормотала Света. Она внезапно почувствовала, как внутри оборвалась какая-то очень важная струнка. Струнка последней надежды. – Я… закрою глаза.
Старик вышел во двор, когда уже стемнело. Сделал несколько шагов, напряженно вглядываясь в бесформенно-черневшую массу на траве, в которой едва угадывалась человеческая фигура. Все, что осталось от бедолаги, волею судьбы оказавшегося у него вчера ночью на пути.
Собаки лежали, положив полусонные морды на лапы. Прикотрыв веки, они безучастно наблюдали за хозяином.
– Привет, Паша, – поздоровался старик с трупом и, включив светодиодный фонарик, направил яркий луч на останки бомжа. Цокнул языком и удовлетворенно кивнул. Теперь идентифицировать этого неудачника будет сложной задачей. – Ты плохо выглядишь, Паша. Но все равно тебе предстоит еще одна работа. Слышишь? Тебя должны похоронить, как Пашу Корнеева. Постарайся убедить в этом людей, которые скоро будут здесь. Возможно… тогда меня не станут искать. А если и станут, то не сразу.
Он взглянул на чердак, и по его лицу скользнула тень тревоги.
Время поджимает. Нужно поторопиться.
Правда, не все в данной ситуации зависело от него, и эта непреложная истина сильно раздражала старика. Даже не раздражала, вызывала дикую, неконтролируемую злобу.
Но кроме злобы в последние часы начал просачиваться страх. Медленно, разворачиваясь внутри по спирали, словно кольца змеи, он заполнял собою каждую клетку его вымотанного от усталости организма.
Слишком долго все тянется в этот раз. И больше всего Павла Сергеевича пугало то, что… выход на чердаке окажется несоразмерно меньше, чем того требует ситуация.
Он даже боялся думать, как решать эту проблему.
Судя по всему, у него еще есть час.
Хорошо.
Он загрузит кое-какие вещи, необходимые ему в дороге, в «каблук», после чего даст воды этим трем клоунам в подвале. И лишь потом уедет. А еще нужно не забыть…
Внезапный лай за воротами смешал все мысли, и старик, затаив дыхание, замер. Его четвероногие сторожа явно что-то учуяли. Подойдя к воротам, Павел Сергеевич щелкнул замком и осторожно выглянул наружу, вглядываясь в лесную тропу. Потом обернулся к собакам и коротко процедил:
– Хальт!
Псы нехотя заткнулись. Старик быстро отвязал их. На свободе от них больше пользы, и Корнеев не боялся, что псы разбегутся, они слишком привыкли к этому дому. А если и убегут – значит, так тому и быть. У него хватит сил справиться самому с возникшей проблемой.
Несколько секунд он молча смотрел в темноту. Где-то вдали среди ветвей тускло мелькнули два огонька. Мелькнули и тут же погасли.
– Что, никак не угомонитесь? – задумчиво прошептал Павел Сергеевич. – Что ж, и детки под стать родителям. Так и быть, я приму гостей. – С этими словами он аккуратно закрыл за собой ворота и вернулся обратно на участок.
