случае своей гибели нападать на угров, но продавать им железные изделия тоже запретил. С Третьяком, Ларисой, Алиной и Владой они провели стрельбы, где Белов полностью обучил Третьяка обращению с карабином. На время возможного поединка, вероятность которого всеми оценивалась весьма высоко, Третьяк должен был с карабином находиться в отдалении, а женщины с ружьями на виду, но за укрытием. Ради этого Белов поставил на «Сайгу» оптический прицел, Третьяк несколько раз выстрелил с оптикой, привыкая.
Укрытие, как и место для поединка, уже готовили. На месте предыдущей встречи огородили поляну, со стороны Бражинска поставили крытую трибуну из досок, на высоту более трёх метров. Она запиралась изнутри и блокировалась щитами. Из этой трибуны женщины и должны были открыть огонь. Место для Третьяка не оборудовалось, он должен был скрытно подойти с фланга, пресекая окружение. Приняв максимально возможные меры безопасности, Белов последние тренировки проводил уже достаточно спокойно, даже уверенно, протыкая, отработанными до автоматизма движениями, сердце, печень и коленные чашечки чучелам, расставленным в тренировочном зале, в него превратился один из недостроенных домов. Кроме близких людей, никто не видел технику боя старейшины и его приёмы.
В день, когда мальчишки сообщили о прибытии угров-охотников, сыщик как раз провёл первую тренировку и сидел, обедал. Быстро закончив обед, он собрался и с жёнами на моторке приплыл к месту встречи, где женщины заняли места на трибуне. Третьяк пошёл пешком, стараясь прийти незаметно.
Белов подошёл к Топору, рядом с которым стояли шаман и воин, убивший первую жертву.
– Я здесь, вождь, – подчёркнуто обратился к одному Топору сыщик, не глядя на его сопровождающих, – какое твое решение?
– Решение рода, – вмешался в разговор шаман, довольный донельзя, – принести тебя в жертву, негодяй.
– Я требую поединка, божьего суда, – спокойно ответил Белов, – я имею на это право по любой Правде.
Шаман оскалился, он наверняка был готов к такому повороту событий.
– Вот твой поединщик, – воин, слева от шамана, шагнул вперёд, – боги на его стороне.
Белов ещё несколько раз громко уточнил условия поединка, который шаман позволил вести своим оружием до любого исхода боя, хоть смерти. Поединок будет один, мстить за убитого не разрешалось. После любого исхода поединка оба рода не враждуют, остаются в мире. На этих условиях настоял староейшина, по его требованию шаман громко объявил их, чтобы слышали все зрители. На вопрос, какие наказания для нарушителя договорённости, шаман громко объявил: «Смерть!»
После этого Белов с противником вышли на лужайку, изучая друг друга. Противник был ниже его ростом, но это не радовало, небольшой рост предполагает быстрые движения. Вооружился оппонент каменным топором и каменным же ножом в другой руке. Глядя на его мягкие скрадывающие движения, которые выдавали мастера, Белов почувствовал холодный пот на спине. Сыщик против такого бойца мог продержаться только пару минут, до первой ошибки. Он неподвижно стоял на лужайке, со шпагой в правой руке и пустой левой рукой, глядя на подкрадывающуюся смерть. Почувствовав движение, отскачил вправо с рубящим ударом шпаги, который соперник принял на свой нож, топором ударив по тому месту, где долю секунды назад стоял Белов. Тот анализировал каждое движение угра, глядя ему на грудь, чтобы удерживать в поле зрения ноги. Очень ему не нравились эти ноги.
С ног и началось следующее нападение, соперник присел и кувыркнулся вперёд с мощным ударом ногами и топором, Белов опять успел уйти вправо. Не совсем успел, левую кисть ободрал кремневый нож, по руке потекла тёплая кровь, пока только каплями. Шаман уже кричал, подгоняя своего бойца, но сыщик не слышал ни одного звука. Мир сузился до двух метров в диаметре, где поместились только он и противник. Противник взял небольшую передышку, поражённый тем, что враг ушёл от его кувырка с ударом, тому же просто повезло. Много лет назад среди рукопашников он видел такой приём и запомнил его не столько в силу оригинальности, сколько за нокдаун, полученный в этом исполнении от спарринг-партнёра.
Старейшина Бражинска не атаковал, своими передвижениями раскрываясь для повторения первого удара, который якобы намеревался парировать, как прежде, с уходом вправо. Это был маленький шанс на победу, который он тщательно пестовал, показывая противнику разворот вправо. Тот не купился на это, ударив из другого положения ножом и топором, уход вправо при такой комбинации Белов сделал машинально, чем сработал на свою обманку. Ещё финт, он остался на месте, опасно подпуская соперника, ещё. Нет, это не финт, наш герой успел скользнуть влево, насаживая противника на шпагу, но уйти от его ножа не успел.
Угр, уже мёртвый, успел ударить своего врага ножом в плечо, там, где бронежилет не защитил. Ну, нет у жилета рукавов, нет и всё. Угр упал, прямо со шпагой в груди, Белов остался стоять, зажимая левой рукой рану на правом плече. Убедившись в смерти противника, он только сейчас увидел мир вокруг себя, кричащих бражинцев и молчаливых угров, одновременно удивляясь, что кровь бежит так медленно. Мысли тоже становились медленными и вялыми, как и движения. Белов очень медленно начал доставать пальцами правой руки носовой платок, который он по привычке держал в заднем кармане брюк. Потом также медленно вытирал окровавленные ладони и левой рукой обматывал его вокруг раны на правом плече. Угры стояли на месте, ожидая команды шамана и вождя, а те замерли, не веря в победу бражинца. Белов закончил с раной и левой рукой вытащил шпагу из тела противника.
– Кто победил, на чьей стороне боги? – громко крикнул Белов, обращаясь к шаману.
– Ты победил, – тихо процедил сквозь зубы шаман, готовый растерзать бражинца.
– Раз ваш суд окончен, требую своего суда за кровь, которую мне пролили безвинно, по моей Правде, – он показал Топору и всем воинам-уграм на повязку на шее, которую специально не снимал для этого спектакля. Наступила вторая часть Марлезонского балета, сейчас выход Белова. Этот ход он продумывал сразу, чтобы спровоцировать шамана на поединок. Для этого опытный сыщик показывал всем свою беспомощность, своё ранение и большую потерю крови. Шаман, желающий власти и человеческих жертв, рано или поздно спровоцирует войну с бражинцами. Сегодня у Белова был шанс устранить шамана, разрубить все проблемы одним ударом. Этот шанс он теперь разыгрывал на всю катушку.
– За кровь без вины по Правде положена вира пять гривен или выдача головой, – Белов на последнем слове сорвался на фальцет, хотя пошатывался специально, показывая
