нужен. Эх, а она так стремилась поскорее к людям выйти. Да только чтоб у них подмоги просить, а не самим оказывать. – Может, тебе покуда отдохнуть? А я на страже побуду.
– Нет, – мотнул головой мужчина, и его красивые, чуть волнистые волосы шевельнулись в такт движению. Снова нестерпимо захотелось провести рукой по этому коричневому шелку, что на ярком солнце отдавал легкой рыжиной… – Нельзя мне теперича. Ведь из нас двоих только я слышу, что в хате происходит.
– Правда? – Немира не без труда согнала наваждение, в котором уже почти чувствовала под пальцами мягкость его волос. – Прямо отсюда слышишь?
Войтех кивнул.
– Вот это да! Здорово! – восхитилась девица. И представила, как это замечательно иметь такой слух – никто никогда врасплох не застанет… Уж тогда бы она от желтоглазого преследователя без труда убежала.
– Когда как, – хмыкнул спутник.
– Почему это? – спросила Немира и тут же сама себе дала ответ: – Наверное, из-за того, что о ведьмарях не много лестного сказывают…
На смену кривоватой ухмылке пришла добродушная белозубая улыбка:
– Оно, конечно, так. Не сильно нашего брата жалуют. Да только я не об том. Просто частенько из-за остроты слуха толком и отдохнуть не выходит.
– А-а-а, – немного расслабилась собеседница, хотя в душе поселилось чувство стыда за людей, что пред неизведанным трусят и отрекаются от него, но как только шкура оказывается в опасности – не стесняются за подмогой к этому «неизведанному» бежать. Видать, за редким исключением встречались на пути ведьмаря такие, как та Рыжая али постояличиха. Девица мысленно поблагодарила их за тепло да ласку, но все равно посчитала, что чем они дальше, тем лучше. А вслух спросила: – Интересно, где ж сам хозяин?
– Мыслю, за подмогой отправился, – вдруг посерьезнел Войтех и оглянулся на двор. И хотя сквозь пышные юбки елей того толком видно не было, мужчина довольно долго не отводил взгляда. Немира догадалась, что никак и ведьмарское зрение куда острее, чем у обычного человека.
Спутники довольно долго сидели без дела. Войтех и походить толком не давал, и беседовать не желал. Немира не единожды порывалась оглядеть его рану, но и этого он не дозволял. А когда сумерки потеснила ночь, вдруг вскочил, обнажил меч и, велев девице тихонько красться следом, понесся к дому. Спутница едва удерживалась от того, чтобы не побежать. Но обещала ведь Макоши во всем слушать Войтеха. Слово держала еще и потому, что помнила о ране и боялась своим неповиновением навредить. Тогда с кикиморой вон как нехорошо вышло. Впрочем, бежать все равно бы не получилось: темнота кругом, а Немира – обычная девица, и зрение у нее вовсе не ведьмарское. Потому и ступала осторожно. Хоть бы самой тут за корягу какую не зацепиться да живот не вспороть. Она шла и шла… Вроде, когда от дома удалялись, тропа вмиг закончилась, а тут точно втрое удлинилась. Никак здешний лесун встрепенулся да не к часу решил позабавиться. Хорошо, что игра лесному духу быстро наскучила – и Немира все ж вышла к ладному двору.
Она уже таилась за частоколом, когда из хаты донесся громкий женский стон, точно от боли. Девица подобралась ближе. Войтеха поблизости видно не было. Зато дверь в каменный дом оказалась распахнута. Немира подошла к крыльцу и расслышала лязганье металла да громкое шипение. Стало быть, сошелся ведьмарь в поединке. Вот только с кем? Девица нервно топталась у входа, не зная, что делать. Войти ужасно хотелось, хотя страх мурашками бегал по телу, но она не решалась. Все ж команды спутник не давал. Попытка разглядеть, что происходит внутри, успехом не увенчалась – темно, хоть око выколи. Стон повторился, протяжный, грудной. Сталь смолкла, а вот шипение усилилось, и в нем даже удалось разобрать слова:
– Убирайся, ведьмарь! Не твоего ума это дело!
– Помоги, – вдруг всхлипнула женщина и опять застонала.
– Брысь отседова! – грозно прорычал Войтех.
– Оно мое! – шипела нечисть. – Мое!
– Верни, или я снесу ему башку! – пообещал ведьмарь. А в следующее мгновение – Немира едва успела отпрыгнуть в сторону – Войтех выскочил на крыльцо. Луна мазнула по нему скудным светом и малость задержалась на добыче, что сжимал крепкий кулак. Этого хватило, чтобы Немира в ужасе зажала себе рот. Дитя! Войтех сжимал ножку молча барахтающегося ребеночка, совсем крохи. Следом из дому выскочила какая-то тень. Ночное светило снова расщедрилось и обрисовало ее своим серебром: худая страшная женщина в лохмотьях, с всклокоченными волосами, держала орущий сверток. «Лойма!» – догадалась Немира. В доме истошно завопила женщина, видать хозяйка. Войтех, недолго размышляя, ударил свой трофей плашмя мечом. Нечисть зашипела так, что ладошки Немиры чуть не переползли со рта на уши.
– Не бей!
– Обмен, – негромко потребовал ведьмарь и снова ударил младенца. Немира чуть не плача глядела на эту страшную сцену. Сердце сжалось от жалости. Хотелось закричать, чтобы Войтех больше не мучил младенца. Но она молча кусала губы – однажды уже пожалела кикимору.
– Не бей! – зашипела лойма.
– Обмен, – в третий раз замахнулся мечом мужчина.
– Хорошо, – согласилась нечисть и протянула сверток.
– Немира, хватай! – скомандовал Войтех.
Девица не растерялась – быстро, но бережно подхватила ребеночка. А ведьмарь почти тут же сунул лойме ее младенца. Страшная женщина прижала кроху к груди и, не то шипя, не то свистя колыбельную, направилась к лесу.
– Это что, лой…
Ладонь вовремя накрыла рот девицы, не позволив договорить. В этот миг черная фигура остановилась у самой кромки леса. Обернулась.
