Юга захохотала:
– Я же говорила, вернутся! Хотя ты, Дубина, можешь и поостеречься! Самое время по следу пойти!
Взгляд гиганта судорожно заметался по деревьям, небу. Казалось, крики звучат одновременно со всех сторон, но их хозяев все еще не было видно. Серпутий тоже в ужасе вертел головой. А потом (по разумению Дубины, не без ведьмовства, ибо земля в том месте была совсем гладкой) вдруг споткнулся и вывалился за обережный круг. Вернуться не успел. Две ногай-птицы появились невесть откуда и тут же принялись рвать на части орущего мужика. Он колотил мгновенно окрашивающимися в алый цвет руками по невидимой стене, дергал ногами, пытался заползти обратно, но все было тщетно. Стальные клювы без устали долбили кости, когти беспрестанно терзали сочную плоть – и скоро жертва затихла. Главарь лениво, с некоторой брезгливостью на лике наблюдал за происходящим. Юга хихикала и с укоризной посматривала на предателя, чей взгляд точно прирос к мощным пернатым спинам. В какой-то миг одна из птиц чуть отстранилась – и от открывшейся картины бывшего охранителя, немало повидавшего на своем веку, и бывалого воина Дубину вывернуло наизнанку.
Ночь выдалась морозной. И утро особого тепла не принесло. Но вялый лесной настил под ногами чуть подтаял, перестал хрустеть. Подошвы больше не скользили. Войтех привычно молчал, без устали разводил в стороны ветви, прислушивался – нет ли погони, али не настигают ногай-птицы. Но осенний лес молчал.
– Ой, гляди, какие облака странные! – показала девица на высокие серо-белые конусы.
– Это не облака. Это горы, – пояснил ведьмарь.
– Горы? – переспросила Немира, не в силах отвести взгляда расширенных очей от длинной гряды, прятавшей свои верхушки в облаках. – И как только я их раньше не приметила?
– А они не всем сразу показываются. Тут места хитрые, чужих не сильно привечают. Пойдем.
– Так вот вы какие! – восхищенно выдохнула девица, с трудом пытаясь вспомнить родные холмы, густо поросшие зеленью, и сравнить со здешним чудом. Нет, невозможно такое соотнести. И хотя Немира безумно тосковала по родным местам, все ж осознала, что навсегда и безвозвратно полюбила здешнюю красоту. Несколько раз по дороге даже падала, невнимательно глядя под ноги, – так тяжело было оторвать очи от того великолепия, что внезапно появилось над лесом. Горы словно манили, кружили голову…
Ближе к полудню путники присели отдохнуть. Немира еле-еле, но добилась-таки от ведьмаря дозволения осмотреть, промыть и перевязать рану. Она ожидала, что отвар поможет. Но борозда выглядела еще хуже, точно углубилась и разрослась. И хоть Войтех не выказывал ни малейшего беспокойства, спутница стала всерьез опасаться, что они не смогут добраться и до ближайшего поселения, не то что до Лунного храма. Горы, что чудились такими близкими – руку протяни и коснешься, даже спустя половину дня толком не подпустили к себе. Огромная гряда по-прежнему оставалась недоступной в своей величественной красоте.
И все ж ближе к вечеру ведьмарь и Немира добрели до города. К радости девицы, он ничем не походил на Кревин, разве что высоким частоколом в четыре человечьих роста да стражниками у врат. Последнее Немире показалось лишним – кто ж посмеет атаковать поселение, что под защитой самой Великой Матери существует?
– Луннинец, – пояснил ведьмарь. Но этого и не требовалось. Кто ж не слыхал о дивном каменном граде, где нет ни воровства, ни разбоя, где люди живут по Закону, в основе коего совесть да честь?
Войтех о чем-то расспрашивал охранителей, а Немира тем часом восторженно осматривала окрестности. Взгляд так и прыгал от одной постройки к другой. И не важно, что ночь уже приняла землю в свои объятия, град сиял огнями. Горели не только городские фонари, но и каждое крыльцо ярко освещалось. Надо же! По таким улицам, широким, светлым, ходить не страшно и ночью, не то что даже днем по узеньким изгибистым кревинским переулкам, нередко приводящим в тупик. К тому же здесь, почитай, на каждом встречном лике улыбка играет. И дома – что большие, крепко стоящие на земле-матушке, что совсем крохотные, словно на цыпочках тянущиеся к старшим соседям, – опрятные, ровные, друг дружку не теснят, не нависают, а щедро делятся и небом, и воздухом. Никаких заколоченных окон, потрепанных крыш. Но что совсем непривычно было даже для Немиры – ни один из дворов не был огорожен. «И как только они урожай садовый промеж собой делят?» – спросила сама себя путница и еще раз пришла к выводу, что Луннинец – чудо, а не город!
– Пойдем, заночуем на постоялом дворе, а утром на торговой телеге в Лунный храм отправимся.
План Войтеха точно ножом полоснул по сердцу. Близился час расставания. Немире снова нестерпимо захотелось попытаться упросить ведьмаря взять ее с собой. Она ведь расторопная, и приемом хитрым владеет, и вон с лоймой не растерялась. А дальше еще умнее станет! Но вместо этого девица лишь вздохнула и, опустив голову, поплелась за спутником. Луннинец вмиг утратил все свои краски да прелести. Хоть бы камешек пнуть от бессилия, ан даже этого на дороге не сыскалось.
На постоялом дворе нежданных гостей любезно принял коренастый мужчина средних лет, ухоженный, опрятно одетый. Немире даже сперва показалось, уж не ошиблись ли они и не явились ли к какому важному горожанину. Но хозяин самолично провел посетителей в комнаты, попутно повелев старшой дочери подогреть снедь, а сыну – натаскать воды в лазню. Мужчина не разозлился и даже прочь не погнал голодранцев, когда Войтех предложил отплатить за ночевку и гостеприимство своим ремеслом.
– Нечисти у нас тут отродясь не водилось. Да и нежити откуда взяться, коли померших мы, как водится, по всем заповедям предков Сварожичу в самые руки отдаем? – отмахнулся мужичок. – К тому ж нынче праздник Великой Матери – платы ни за что не возьму. Так и ведайте!
Спутники еще толком не расположились, как в дверь постучали.
– Входи, – позволил ведьмарь.
Дверь бесшумно отворилась. На пороге показалась дочь хозяина, давно засидевшаяся в девках. Улыбка тут же покинула ее уста, лишь только взгляд сыскал Немиру. Никак эта перестарка надумала окрутить нежданного ухажера. Уж не поэтому ли их так тепло здесь приняли?
– Добро пожаловать к столу, гости дорогие! – опомнившись, полинялая от времени краса мигом вернула на лик радушие.
