– Ну что, весь желудок выпотрошил? И чем тебе так ногай-птицы не угодили? Ишь, нежный какой, ну попировали малость, – хихикала Юга, разглядывая содрогающегося в рвотных позывах верзилу. Его лик уже был даже не бледным, а приобрел нежно-зеленый оттенок. Вся нехитрая снедь, поглощенная за последнее время, уже вышла. – Хочешь, я тебе кой-какой травки заварю, вылечу-у-а-а! – резкий крик прервал уже было готовый слететь с уст Дубины знак протеста. Ну и добре, что Лисица опередил, – все ж сейчас из бывшего охранителя, кроме кишок, вряд ли что-то еще путное вырвется…
– Где девка? – в ледяной злобе процедил слова главарь, сжимая шею Юги. От нехватки воздуха ее очи выпучились, руки безуспешно пытались разжать удушающие тиски. – Ты сказала, ногай-птицы принесут девку.
Из горла побагровевшей жертвы вырвался хрип. Руки отчаянно забарабанили по стальным ладоням, тело извивалось змеей. Любой другой на ее месте уже бы издох, но только не Юга.
Желтые очи наблюдали за муками ведьмы. На медном лике отпечаталось явное удовольствие. Губы чуть изогнулись, зрачки расширились, точно от захлестнувшего разбойничье нутро желания убить. Но все ж, хоть и с видимым насилием над собой, Лисица ослабил хватку. Ведьма мешком свалилась наземь и зашлась в кашле.
– Где она?! – рявкнул главарь.
Дубина осторожно распрямился и расплылся в довольной улыбке – пусть и ведьмарская крыса помучается. Однако радость быстро угасла: катающееся по земле тело больше не принадлежало молодой женщине, перед ними опять была старуха. Белые космы разметались по сторонам, морщины глубокими бороздами опутали лик, россыпь мерзких бородавок снова стала главным «украшением»… Никак давно б уже ведьма задохнулась в стальной хватке Лисицы, кабы не отдала силу, что из мужиков вытянула. А так, хоть в морщинах и коростах, а живет да здравствует. Крыса она и есть! Живучее разве что тараканы.
– Видать, ведьмарь их перебил, – прокашляла ответ Юга.
– И как теперь прикажешь девку искать?
– Не бей! – проскрипела-прокашляла ведьма. – Я все сделаю! Я найду!
– Как? – Лисица вернул на землю ногу, коей вознамерился пнуть старуху.
– Так река-то ведь их повенчала, – Юга перекатилась с колен на зад. От кашля и следа не осталось, точно и не дергалась только что, как в петле.
– И что? За рекой Макоши нам ее не сыскать. Мне печать перебраться не дозволит, а твоя сила там в прах рассеется.
– Так у меня кора с кровушкой ведьмаря сохранилась. Стало быть, найдем его, отыщем и ее. Ты ведь не хуже меня знаешь, ведьмарям в этом краю долго оставаться нельзя.
– Ладно-о-о, – сузив очи, протянул главарь, но тут же вернул на свой лик злобу. – Гляди у меня, если не сыщешь девку, я самолично из тебя дух вытрясу!
Ведьма быстро-быстро закивала, тряся белесыми патлами. Дубина разочарованно проводил сладостную мысль, что нынче Паляндра так и уйдет, не утянув с собой Югу за эти космы, и снова сложился пополам.
– А покуда вон, вылечи его, – махнул рукой в сторону гиганта главарь. – Всех подельников перевела, крыса!
Бывший охранитель в ужасе замотал головой, когда ведьма одарила его многообещающим взглядом и растянула рот в беззубой улыбке.
– Так ведь уговор у нас, батюшка, уговор…
Немира в тысячный раз подошла к оконцу и, немного помешкав, все-таки распахнула его настежь. На миг зажмурилась от холодного ветра, что незваным гостем ворвался в опочивальню, но тут же, проморгавшись, вгляделась в пейзаж, который распростерся аж до самого горизонта. От необъятного простора дух больше не захватывало. Наоборот, осенняя нагота, явственно проступившая после того, как туман уполз восвояси, утянув белесые щупальца, теперь казалась унылой и чуждой сердцу. А высота, от которой кружилась голова, лишний раз подтверждала верность догадки о невозможности побега.
Девица отвернулась от оконца и принялась изучать исхоженную вдоль и поперек небольшую келью, куда ее заволокла-таки Кикимора. И что самое неприятное – в этом волхвице помогли возница да стрелок, причем последний особое усердие проявлял, точно ему за то золотой пообещали. Эх, жаль, что Немира так и не сорвала с молодецкой рожи тряпку – поглядеть бы в эти наглые зенки! Еще б и по морде кулаком настучать али звонкими пощечинами наградить за старание… Но вместо того, чтобы мусолить несбыточную мечту и изводить себя думами о ведьмаре, девица принялась в невесть который раз осматривать нехитрое убранство прямоугольной опочивальни. Взгляд скользнул по неровной каменной стене, ложу, на котором покоился волхвицкий балахон (что за отвратительная тряпка!), перескочил на сундучок для одежи, что раскорячил кривые ножки напротив ложа. Этот же ларь, видать, и лавчонкой служил. В углу стояла кадушка с давно остывшей водой, хотя запах чистухи не выветрился до сих пор.
Вдруг в замке провернулся ключ. Немира метнулась к тяжелой дубовой двери, которую и княжеская сотня без тарана не вышибла бы – пятки, колени и кулаки до сих пор горели от проверки охранительницы на прочность.
– Еще не переоделась? – заглянул в крошечную опочивальню противный лик старухи волхвицы.
– Где Войтех? – вскинулась Немира.
Кикимора, не сводя настороженного взора с девицы, быстро поставила на пол горшочек, источающий аппетитный аромат, да небольшой жбан и выпрямилась:
– Это тебе.
– Что с Войтехом?! – крикнула девица. Серые очи лихорадочно блестели. До снеди ли теперь, когда жизнь ведьмаря висит на волоске. Если еще висит… Нет! Нет, он жив! Конечно, жив!
– Через келью от тебя, – спокойно проговорила Кикимора, указав на стену. Ни один мускул не дрогнул на изъеденном морщинами лике. – Лечат его.
