– Как лечат?
– Переодевайся, – велела волхвица, закрывая собой выход.
– Как именно его лечат?! – прокричала вопрос девица, тщетно пытаясь справиться со старухой.
– Как надобно. Наши лекарства действенные. Мази, отвары, порошки отмолены у самой Макоши, настояны на ее слезах.
– Мази? Настои? Порошки? Да вы тут все спятили! Он по краю между Навьем и Явью бродит! А ты мази, отвары…
– Стало быть, судьба его такая. Коли угоден этот ведьмарь Великой Матери, значится, не помрет. Или наоборот… – заключила старуха. – Как знать.
– С ним всего-то и надобно, что поделиться энергией! – выкрикнула Немира и попыталась пролезть в приоткрытую дверь. Но Кикимора оказалась на диво сильной да на редкость проворной. Никак сама эти мази с порошками лопает да слезами Макоши запивает!
– Экие у тебя познания, – сузила очи надсмотрщица и оттолкнула девицу. Та по инерции сделала три шага назад. – Тут нет женщины, готовой отказаться от волхования за ведьмаря.
– Есть! Есть такая! Пусти меня, старая курица! – Немира снова рванула к двери, но волхвица опять оттолкнула неугомонную подопечную, да с такой силой, что та упала на кровать, а когда вскочила, ключ успел трижды провернуться в замке. Из-за двери послышалось предупреждение:
– Переоденься. Смирись. Сейчас к нему нельзя.
– Выпусти меня! – попросила Немира. – Умоляю, выпусти. Хоть одним глазком посмотреть на него.
Но вместо ответа из-за двери послышался звук стихающих шагов. Девица в ярости пнула деревянную преграду и тут же схватилась за ушибленную ногу. По щекам побежали слезы не то от боли, не то от бессильной ярости, не то вовсе от переживаний.
Когда же Немира немного успокоилась, решила все ж обмыться да переодеться. Затворила ставни. Разделась. Смочила в воде колючую ветошку и принялась тереть тело. Хоть какое-то коротание времени. Было холодно. Жесткие волокна царапали кожу, но девица только радовалась этому, словно, испытывая неудобства и боль, делила муки с ведьмарем.
Внезапно Немира разглядела на правом бедре бурую отметину в форме полумесяца. Поначалу решила, что это грязь, но, как ни терла, как ни скребла, отмыть так и не сумела. Пригляделась получше: странный отпечаток походил то ли на родимое пятнышко, то ли на ожог. Но девица с детства веснушек не имела, не то что родимых пятен. И не болело оно нисколечко. К тому же как ни старалась, а припомнить, когда обожглась, тоже не вышло. Девица разглядывала загадочную отметину, и лишь продрогнув окончательно, продолжила мыться.
Теперь, когда она убедилась, что в ближайшие часы ей не только не позволят с Войтехом повидаться, так еще и не выпустят, следовало вернуться на путь благоразумия. Но только девица подумала о здравомыслии, как взгляд вдруг упал на оконце… Стало быть, ведьмарь всего через келью от нее…
Внезапная мысль заставила ускорить омовение. Хорошенько растеревшись, девица влезла в домотканую рубаху, оказавшуюся на ощупь значительно приятнее, чем чудилось по грубоватому внешнему виду. И хотя вряд ли эта мешковатая одежа сидела на хрупкой фигуре намного лучше скинутого мужского костюма, а все ж мягкая ткань нежно облегала и согревала. Впрочем, наслаждаться чистотой и теплом у Немиры не было ни времени, ни желания. Сунув ноги в поршни и быстро уложив волосы в косу, она приблизилась к двери. Прислушалась, не околачивается ли кто в коридоре. Но там княжила тишина, глубокая и пугающая. Раздумывать Немира не стала – промедление наверняка бы позволило страху разрастись, а это могло стоить ведьмарю жизни.
Нет! Она не даст ему умереть!
Девица подошла к оконцу и осторожно отворила ставни. Выглянула. Ветер стих. Солнце уже спускалось в Навье по золотой реке. Внизу раззявила пасть бездна. Подножие уже исчезло в тени горной гряды. Пытаясь оценить, хватит ли силенок одолеть задуманное, Немира высунулась чуть дальше и поглядела налево. От ее оконца до следующего и дальше тянулся каменный выступ, шириной в ступню девицы. «Вот и добре! Ногам опора есть, и кистям сыщется! Да тут не так и далече лезть. Коли все кельи такие крохотные, как у меня, стало быть, до лекарни рукой подать, – успокаивала она себя. – Главное, вниз не глядеть. Неманос всегда так сказывал после того, как с крыши свалился».
Девица глубоко вдохнула, выдохнула и ступила на карниз. Холодная порода оказалась слишком плотной, чтобы на ней рос мох или лишайник, но все равно довольно скользкой. И если бы не руны да лики богов, сплошняком испещрявшие стены храма, то не осталось бы ни малейшего шанса продвинуться вдоль стены. Сердце застучало часто- часто, но отступать Немира и не помышляла.
– Главное, вниз не глядеть, – повторила она и осторожно ухватилась за выдающийся камень. Прижимаясь к стене всем телом, сделала первый шаг, запоздало поняв, что тем выступом оказался нос самого Велеса[16].
– Богохульство… Стерпят ли боги такое обращение с собой? – спрашивала сама себя Немира, стараясь подобными думами не дозволить страху перерасти в панику. Она шарила в поисках новой опоры, хваталась то за око, то цеплялась за рот.
– А это никак суровый Кара. А вот и весенняя Лада-краса…
Шаг. Еще один.
– Нарядный Любмел, хранитель брака…
Неожиданно нога соскользнула, вспоров об острый камень кожу на голени, – Немира уже почти чувствовала, как падает в пропасть, как кувыркается в воздухе, а тело с хрустом ломаемых костей считает каждый выступ. Но в последний момент ступня нашла опору – и трудный рискованный путь продолжился. Девица спиной прижималась к холодному камню, медленно, но напористо продвигаясь к намеченной цели. Ветер старался согнать человека со скалы, но отчаянное желание спасти было куда упрямее воздушного потока.
