Он накрыл ее влажную ладонь своей и мягко, но настойчиво повлек за собой, без труда находя дорогу. Кира послушной куклой поплелась за ним, то и дело налетая на углы, но почему-то уже не злясь. Это все усталость, думала она. Ну зеркала и зеркала, чего пугаться-то. Включим рубильник, потом Стас все растолкует, и я поеду домой. На такси. И Вике позвоню, пускай себе смеется. И вообще, перееду к ним. Не сидеть же вечно одной, о бабушке мечтать.
Огоньки росли, разгорались ярче и в итоге превратились в толстые зеленые свечи. В пятне света виднелось еще что-то, но не успевала Кира присмотреться, как лабиринт делал новый поворот, и все снова закрывала спина Стаса.
Наконец они очутились в шестиугольном помещении, по углам которого и были расставлены свечи. Цветочный аромат тоже шел от них. В центре лежал широкий матрас, накрытый красной шелковой простыней. Слева – бутылка шампанского в ведерке со льдом и большое игрушечное сердце с надписью I LOVE YOU, справа – серый плюшевый мишка, тоже с сердечком в руках. По всему полу – алые розы. Все вместе отражалось не только в стенах, но и в потолке – сплошном полированном зеркале.
– Тебе нравится? – спросил Стас. – Я весь день готовиуся… у Гриши в доуг попросиу.
Кира сглотнула, но не смогла вымолвить и слова.
– Значит, нравится. – По его лицу опять расплылась улыбка. – Уф, прямо гора с плеч, а то с утра на нервах весь. Ну ты, конечно, вынесуа мне мозг. Мог бы и сразу догадаться – когда ты еще сказауа, что это не мужчина. Но я тупой все-таки, наверное, без подсказок не сумеу. Хотя все к уучшему.
– Подсказок? – чуть слышно выговорила Кира.
– Ну фотографий. Уж не знаю, как ты раздобыуа ящик с таким адресом, но придумано здорово. Если б все быуо не понарошку, я бы и сам испугауся. А так даже забавно. Да ты садись, находились уже.
Она села, но только потому, что подогнулись ноги. Матрас был мягкий, шелк нежно шелестел.
– Но идея крутая. Маньяки, двойники, все деуа. И притворяуась так хорошо… Ты бы актрисой быть могуа, серьезно. Только с фотками я тебя быстро раскусиу. Вообще-то, как только их увидеу. Особенно предпоследнюю. Не думау, что ты такая смеуая. Я вот никогда не понимау – зачем девчонки себя в зеркауах фоткают? А теперь поняу – это вы так на себя со стороны смотрите. Типа чужими гуазами. И ты тоже захотеуа, чтобы я на тебя посмотреу. Тоустый такой намек? Тоустый-претоустый.
– Стас, – прошептала она. – Что на предпоследней фотографии?
– Да будто ты сама не знаешь, – усмехнулся он, устроившись рядом с ней и снимая ботинки. – Давай я с тебя пальто сниму, ты же промокуа вся. Здесь тепуо, я специально обогреватель приносиу. И даже вешауку, вон стоит.
– Что?!
– Ну хорошо, хорошо. – Он достал телефон. – Умеешь ты заводить… Я их все на флешку записау, рассматривау весь день. Тьфу, глючит опять… Ты извини, что я насчет электричества наврау. Это Гриша выключиу, напарник мой – который аукаш. По сигнауу. Щиток-то на самом деле в дежурке, я вроде говориу даже. Просто мне тоже захотеуось для тебя придумать что-нибудь такое. Сюрприз сдеуать. Ага, вот они. Ну гляди, раз уж просиуа. Вот последняя.
Растрепанные волосы. Глиняная кружка в руке. Клетчатый плед. В каждом зрачке по маленькой молнии.
– Ну и вот.
Бледное тело, сложенное из мелких квадратиков. Вода. Две коричневые точки.
– Ну тут я сразу все поняу. Я ведь тоже тебя люблю, Кир. Но сам бояуся признаться. В принципе я ведь тоже смеуый, только с тобой робею… А вообще, гуупые мы с тобой. Ходили кругами, как дурачки. Не зря же нас друг к дружке потянуо. Тогда, в библиотеке, это знак быу. Судьба. Вот я и решиу, чтобы у нас в первый раз быуо как ни у кого не бывает. По-настоящему. Где еще ты такое найдешь? Я как представиу, что мы гоуые во всех…
Кира завизжала. Пронзительно, дико, оглушая саму себя. Крик летучей мышью заметался между зеркалами, но не нашел выхода, иссяк и умер. Зеленые язычки пламени пугливо трепетали. Мишка повалился на бок, словно доверенное ему сердце пронзили копьем. В ушах у Киры звенело.
– Ненавижу тебя! – выдохнула она наконец. – Урод! Извращенец! Придурок косоглазый! На черта ты мне вообще сдался? Ты даже говорить толком не умеешь, над тобой весь универ в голос ржал. Нет, в
– Кира…
– Я уже двадцать пять лет Кира! Дебил, да за мной ведь вправду следят. Тебя еще только не хватало. А шампанское свое засунь в одно место, сам догадайся в какое. Только проводи меня сначала. И больше чтоб я тебя не видела и не слышала.
Лицо Стаса темнело и наливалось кровью, но она уже не могла остановиться, извергая из души всю дрянь, накопившуюся за эти дни. Замолчав наконец, оттолкнула его и поднялась на ноги.
– Где тут выход? Черт с тобой, сама дойду. Да ты же сам маньяк. Сектант полоумный.
Несколько секунд Стас пристально глядел на нее. Потом одним движением сгреб ее, швырнул обратно на матрас и навалился сверху.
– Я поняу. Это ты меня так специально накручиваешь. Последнее испытание. Посвящение, как в «Схимнике». Ну до конца так до конца. Хочешь играть – поиграем. Можно и без романтики, грубо… Но я ведь так готовиуся… промок весь… целый день убиу…
Она кричала и вырывалась, но Стас одной рукой, как новорожденного котенка, прижал ее к постели, другой стал сдирать с нее одежду. Когда он добрался до трусиков и начал раздеваться сам, у нее уже не осталось сил на сопротивление. Запахи цветов и одеколона заглушил другой, более резкий. Так же несло от того мужчины в трениках, который
