— Бывает. — В моей голове все еще звенел приговор Совета Верховных города Баштуй, и пальцы на руках подрагивали.
— Нет уж. Вставай, собирайся и лети.
— Он может не прийти.
— Придет. А не придет, ему же хуже. Ты потом припомнишь, — улыбнулась Эванжелина и всплеснула руками. — Да и в любом случае движение лучше, чем прозябание в кресле у камина. Вставай.
Я не сдвинулась с места, а она уже позвала тростиночку:
— Хран, передай на кухню, чтобы накрыли на двоих. А Торику отправь к супругу.
Возразить я не успела. Меня выдернули из кресла, облачили в меховую накидку, сапоги и через подземные чертоги переправили прямиком в столовую «Логова». Как раз в тот момент, когда малышня заливала жидкой гипсовой массой лежащего на столе Аррита Дори. Их голоса звенели от напряжения, а глаза горели от предвкушения. Тим щеголял в «плаще» из полюбившегося братцу цветастого покрывала, а Зои в истинном образе — с рожками и хвостом, который нервно дергался.
Ошеломленная, я взирала на их беспредел. Мало того, что малышня над раненым поиздевалась, так они еще и мою столовую забрызгали!
— Здесь больше лей, не жалей, — шептала Зои, замирая и прислушиваясь к звукам, доносящимся сверху.
— Да занят он! — ответственно заявил Тимка и с самым серьезным видом вылил на грудь несчастного Аррита полный половник смеси.
— Может, и занят, но вряд ли надолго.
Малышка отошла на два шага от стола, прищурилась и со словами: «Нет, вот так лучше!» — взялась переносить быстро густеющий гипс с груди парня на его голову.
— Ты что! — Тим шлепнул ее по ручкам, и белая масса упала на лицо тарийца. — Он же без волос останется…
— Ну хорошо, — не стала Зои спорить, — ты все равно только что лишил его бровей.
Малец постарался снять гипс с лица несчастного, но получилось, что лишь размазал.
— Вот же!..
— Идет! — Зои дернула его за рукав, и они исчезли. А в следующее мгновение в столовой раздался тихий щелчок, и парень, что до сих пор лежал бесчувственной куклой, дернулся всем телом, открыл глаза и застонал, схватившись за голову.
— Растет, — произнес довольный Хран, имея в виду склонность малышки к вредительству.
— Твою мать! — выругался вошедший Тороп. Скользнув взглядом по хаосу, царящему в столовой, он посмотрел на больного, а затем внимательно изучил отпечаток детской ладошки, нечаянно оставленный на его щеке.
— Иди умойся. Ванная справа от кухни, — приказал вояка несчастному тарийцу.
— Но как я…
— Живо! Не барышня, чтобы тебя на руках таскать! — И, дождавшись, когда парень выйдет, Тороп ласковым голосом произнес: — Зои, я предупреждал насчет проказ. Все, ты допрыгалась. Жди ремня.
— Вы не имеете права! — ответили ему возмущенно и обвинительно.
— Хран не будет против, — ответили ей.
— Я пожалуюсь опекуну…
— Хм, с Торой я договорюсь еще быстрее.
— Это мы еще посмотрим!
— И смотреть нечего. Они уже в курсе дела. — Тут бывший вояка обернулся в нашу с демоном сторону, чуть наклонил голову и проворчал: — И долго вы там стоять будете?
Перепачканные гипсом Зои и Тим мгновенно объявились в комнате.
— Они здесь? — неуверенный голос малышки звенел удивлением, а едва мы с тростиночкой стали видимы, она обвинительно произнесла: — Вот, слышал, дядя? Что я говорила, я права! Тороп — видящий. А ты не верил…
Кто видящий? Тороп? Нет, он не может быть видящим, он всего лишь бывший вояка, ну и немного лесной. Немного, потому что во вдовийском ополчении пробыл от силы пару-тройку месяцев, пока в плен не попал, затем бежал с моей помощью и с тех пор постоянно был рядом со мной. Будь он видящим, я бы заметила. Или проглядела, как с Асдом и Гилтом…
Вздрогнула всем телом и с недоверием посмотрела на отца, а он на меня с таким же взглядом. Затем спросил у тростиночки:
— О чем толкует Зои?
— Пытается оправдать свои провалы в шпионаже твоей одаренностью, а не своей паршивой подготовкой.
— У меня хорошая подготовка! — моментально взвился ребенок, и Тимка согласно покивал. — Вот! Но Тороп все равно меня ловит! — вспыхнула малышка. — И каждый раз шлепает… — свистящим шепотом пожаловалась она.
— Только шлепает? — уточнила черноглазая красавица и в ответ получила поспешный кивок — Зря, у него есть разрешение по шее давать и в комнате запирать на день.
— Но, дя… — начала Зои свое оправдание, и была оборвана на полуслове.
