стекает и уходит в канализационные люки. Зачем нас сюда привели? Воображение у меня чересчур активно, я сама себя запугала.
А вот и знакомое лицо в толпе. Светловолосая девушка. Я видела ее недавно на фотографии, которую мне показывал влюбленный в нее Леонард.
– Лиззи?
Она посмотрела на меня с недоумением:
– Селестина Норт? Ты откуда меня знаешь?
– От твоего друга Леонарда. Он тебя ищет. Он давно знал про твое Клеймо. Он помог мне. Я обещала ему, что постараюсь тебя найти.
Она распрямилась, на лице – недоверие.
– Но Бахи сказал мне, что Леонард узнал о Клейме и не желает иметь со мной дела. Он сказал, я должна уйти. Я всех подвергала опасности. Я не хотела уезжать, но он меня заставил.
Я покачала головой:
– Бахи все время врал, он многих обманул. Леонард любит тебя, он ищет тебя с того самого дня, как ты исчезла.
– О! – Глаза изумленно расширились, первая радостная весть, наверное, с тех пор, как Бахи высадил ее в самой скверной части города. У нее прекрасная улыбка. – Спасибо!
– Он спас меня от стражей, он хороший человек, – продолжала я.
Но тут прозвучал свисток, и все замолчали.
Свет прожектора ударил в стену склада. Явилось телевидение, канал Трибунала. Многие из нас стонами выразили недовольство, протест.
– Судья Креван в прямом эфире на канале Трибунала объяснит нам, что нас сегодня ждет, – заворковала заместительница Пиа Ванг, точно развлекательную программу представляла.
На экране появился Креван, он сидел в коричневом кожаном кресле в кабинете Трибунала, облаченный в красную мантию.
– Сегодня – сорокалетний юбилей Трибунала, основанного моим дедом. Мы прошли большой путь. Если бросить взгляд назад, на тогдашнее состояние страны, политическое и экономическое, хаос, вызванный легкомысленными и беспощадными решениями наших лидеров, и сравнить, к чему мы теперь пришли …
Мы уже близки к тому, чтобы полностью очиститься от всех пороков, от иррациональных, аморальных, неэтичных и безответственных решений. Теперь нашими компаниями управляют компетентные люди, в мировой политике нас признают как страну, в высшей степени заслуживающую доверия, с нами хотят иметь дело.
Недавно в столице и в ряде небольших городов произошли волнения. Могло показаться, что мы сбиваемся с пути, упускаем из вида цель. Сегодня настало время перегруппироваться. Сегодня мы выведем напоказ тех, от кого мы защищаем свое общество. Проведем парадом тех немногих, ядовитых для общества членов, которые не способны думать и действовать, как мы. Разумеется, мы любим и этих наших собратьев; ставя на них Клеймо, мы не перестаем их любить, но таким образом мы спасаем себя и подаем всему миру знак, что мы – пристойное, хорошо организованное общество.
Он глядел прямо в камеру, его голубые глаза так и впивались в каждого из нас.
– Сегодня вы увидите и поймете, зачем нужен Трибунал. Вы увидите ту часть населения, в которую сами превратитесь, если не пожелаете жить в пристойном, хорошо организованном обществе. Я прошу всех, я
Картинка на экране исчезла, и женщины разом заговорили, заспорили, кое-кто еще сохранял спокойствие, но большинство уже одолевала паника.
Опять свисток, четыре раза ему пришлось надрываться, прежде чем все умолкли.
Главная стражница поднялась на возвышение и заорала:
– Заклейменные! Снимайте с себя все и переодевайтесь в одежду, которая сложена в том конце помещения. Не задавайте вопросов и пошевеливайтесь!
Я приподнялась на цыпочки, высматривая, что же там сложено в конце помещения. Ворох красных тряпок, в разводах, как будто их только что окунули в краску, – и тут я поняла, почему у тех женщин, которых я видела снаружи, белые фартуки были в красных пятнах. Они поспешно красили одежду – в красный цвет, цвет Клейма.
Поначалу все двигались медленно. Женщины переговаривались, нехотя продвигаясь по наклонному полу к более высокому краю, где лежали красные груды, но потом сообразили, что выбор ограничен, своего размера может не хватить, и начали торопливо
