Она напряженно размышляла.
– Креван сообразит, что я не могу никому это показать. Значит, у меня нет ничего против него. Я тоже участвовала в заседании суда, который вынес этот приговор. Пусть я не знала о дальнейших действиях Кревана, ответственность ложится и на меня. На всех троих судей Трибунала – на меня, Джексона и Кревана.
– Но если вы разоблачите его, тем самым вы снимете с себя ответственность. Главное – сделать первый ход, – продолжал Рафаэль.
– Он у нас в руках! – вмешалась я и не услышала в своем голосе уверенности.
– У меня в руках
– Вы решили использовать меня, чтобы получить то, чего вы хотите! – сообразила я.
– Безобразие! – вскричал Рафаэль, вскакивая. – Это неэтично, аморально, беспринципно, противоречит собственным правилам Трибунала. Я буду бороться с вами до конца, – уже спокойнее добавил он. – Расследование деятельности Кревана уже начато. В итоге это приведет к роспуску Трибунала. Пора вам выбрать, на чьей вы стороне – спасшихся или затонувших вместе с судном.
– Верно. Предпочитаю быть среди спасшихся.
Рафаэля это устраивало.
– К сожалению, обреченным судном я считаю вашу затею. Едва ли у вас выйдет «бороться до конца», Рафаэль, когда Трибунал предъявит вам обвинение в помощи Заклейменной.
– Он мой адвокат. Мы заключили договор.
– Адвокат нарушительницы?
Рафаэль покачал головой, улыбаясь во весь рот, словно ловушка, в которую мы угодили, казалась ему смехотворной.
Он глянул на меня:
– Ладно, Селестина, пошли отсюда.
– Боюсь, я не вправе отпустить вас. – Она подняла трубку. – Грейс, это я. Немедленно соедините меня с Креваном.
Я кинулась за флешкой, которая все еще торчала из ноутбука, но Санчес успела схватить ее, резко меня оттолкнув. Она оказалась сильнее, чем я ожидала, и я рухнула на журнальный столик. Стекло разбилось, столик качнулся.
Рафаэль бросился ко мне:
– Цела?
– Тобиас! – позвала судья.
Ее сын вернулся, на этот раз в спортивном костюме той же частной школы. Окинул взглядом картину: я на полу среди осколков стекла, его мать кому-то звонит. Он хорошо знал свою мать.
– Что ты натворила? – спросил он ее.
– Не дай им уйти! – Она ринулась в спальню, прижимая к уху мобильный телефон. – Черт побери, Грейс, набирай его номер снова и снова. Он нужен мне сию минуту. Тобиас, запри входную дверь! – заорала она и заперлась в спальне.
Тобиас подбежал к двери, запер ее и набрал на контрольной панели код. Механический голос подтвердил, что квартира заперта. Человек на такой должности, как Санчес, должен принимать повышенные меры безопасности. На нас Тобиас поглядывал с тревогой.
Рафаэль – крепыш, но с Тобиасом ему не справиться.
– Выпусти нас! – потребовал он. – Ты не вправе удерживать нас силой. Ты видел эту запись, ты знаешь, как поступил Креван. Ты сам понимаешь, кто прав, кто виноват.
Тобиас запаниковал, он ни на что не мог решиться. На лбу у него проступил пот.
Рафаэль сердито покачал головой:
– Если все время смотреть на звезды, перестаешь видеть реальную жизнь. С виду ты парень хороший. А твоя мама – нет. То есть ее нельзя назвать хорошим человеком.
Тобиас тревожно переводил взгляд с адвоката на меня. Рафаэль помог мне подняться с разбитого стекла. Хорошо, не порезалась.
– Я не могу, – пробормотал Тобиас, пот катился у него уже и по верхней губе. – Мама! – вдруг во весь голос крикнул он, и она выбежала из спальни, полуодетая. – Разбирайся сама. Я больше не могу. Ты все время твердишь, что ты права, все время, но … – Его голос пресекся. – Слышала бы ты, как о тебе говорят в школе. Они собираются идти маршем на замок. Против Трибунала. Мне стыдно собственным друзьям признаться, кто ты, чем ты занимаешься.
– Это Креван, Тобиас, – заговорила она с интонациями, которые были для меня полной неожиданностью, заговорила, как мать. –
