– Мне не страшно. Это, наверное, значит, что я готова.
Послышался стук в окно, мы с ней обе так и подскочили. Я подумала, все кончено, Мэри Мэй вызвала стражей. Они окружили дом, над крышей завис вертолет, включил прожектор. Будут снимать – арест Заклейменной в прямом эфире. Я дернула занавеску, но увидела Кэррика – он радостно потрясал стеклянным шаром.
– Кто это? – пугливо спросила старуха, поплотнее кутаясь в одеяло.
У меня голова шла кругом, сильный прилив адреналина. Я схватила обе ее руки, сердечно пожала.
– Вам еще рано уходить, – шепнула я.
– Рано? – удивилась она.
Я покачала головой, улыбнулась:
– Ложитесь спать. Скоро вы увидитесь с детьми. Я обо всем позабочусь.
Я уложила ее, подоткнула одеяло под ее щуплое тело. Старуха закрыла глаза, успокоилась, улыбнулась – ей уже виделась встреча с детьми.
Шесть часов спустя мы – Рафаэль Ангело и я – добрались до дома судьи Санчес. Пентхаус из мрамора и стекла в самом высоком здании города разительно отличался от горного убежища Рафаэля. Судья Трибунала зарабатывает немалые деньги – клеймит сограждан и смотрит на всех сверху вниз, с судейского кресла или с верхнего этажа небоскреба. Люди, прогуливающиеся в парке под ее окнами, кажутся малыми точками, незначительными, она может принимать решения и не думать о том, как они скажутся на живом человеке. А теперь в дом судьи Санчес проникла реальная жизнь. Санчес только что проснулась, глаза еще сонные, – мы ворвались в ее дом на рассвете.
Ее трудно узнать без красной помады и очков в оправе такого же цвета – непременный публичный образ. Сейчас на ее лице нет и следа косметики, волосы заколоты шпилькой, она кутается в черный кашемировый кардиган, словно ей холодно, хотя тут вовсе не холодно. Она провела нас в огромную кухню-столовую-гостиную, где помимо окон во всю высоту стены еще и потолок стеклянный. Заметила, как я поглядываю на потолок.
– Мой сын – звездочет, – пояснила она. – Поэтому мы поселились здесь.
– Астроном будет точнее, – поправил ее вошедший в кухню подросток, тоже заспанный, растрепанный, на ходу он завязывал пояс халата. Примерно моих лет, красивый, довольно высокий, заносчивый с виду.
– Только если тебе за это платят, – возразила она, уставившись в ноутбук, который раскрыл перед ней Рафаэль.
Парень глянул на меня, узнал и обернулся к матери, стараясь скрыть изумление. Селестина Норт в доме судьи!
– Кофе будешь, мама? – спросил он.
Трудно поверить, что она – чья-то мама. Что в ее сердце вмещается любовь и забота о другом человеке. Как говорится, у зеркала два лица. И вероятно, Санчес честно пытается мне помочь, пусть и ради собственной выгоды.
От кофе она отказалась, покачав головой.
– А мне – да, – откликнулся Рафаэль.
– Мама любит смотреть вниз, а я вверх, – сказал парень, помешивая кофе. – Хочешь подняться на крышу и посмотреть? – предложил он мне. – У меня там телескоп.
Я бы предпочла посмотреть на звезды, а не на то, что сейчас Рафаэль продемонстрирует судье Санчес, но я знала, что обязана оставаться с ними. Это было слишком важно.
– Нет, спасибо, – вежливо поблагодарила я.
Он окинул меня взглядом. На халате – герб самой престижной частной школы страны.
– Зря они тебя заклеймили, – сказал он нарочито громко, назло матери. – Я ей говорил. Возмутительный, нелепый приговор. Какая-то темная игра, я так понимаю.
Мы нашли флешку, как и обещала Тина, в основании стеклянного шара. Шар лежал в стороне от прочих моих вещей, сваленных в гараже, Кэррик сразу же на него наткнулся. Похоже, преданность Трибуналу помешала Мэри Мэй даже заподозрить, что улика против ее босса может быть спрятана в сувенире с изображением драгоценного для ее сердца замка. Флешку спрятали под двойным дном – и мы легко нашли ее, открутив основание шара. Позвонили Рафаэлю с одноразового телефона, который нам выдали в офисе Эниа, и адвокат приехал за нами к озеру. Мне не хотелось смотреть эту запись, я отошла от машины, пока Рафаэль и Кэррик проверяли флешку. По их лицам я и потом могла догадаться, что все самое важное удалось заснять. Рафаэль не мог смотреть мне в глаза, Кэррик не сводил с меня взгляда.
Я подумала, к Санчес Кэррика лучше не брать. Она такой человек – берет то, чем может воспользоваться, остальное в мусор. Кэррик ей не был нужен, и с нее сталось бы прямиком отправить его в замок. К тому же в этот час мама и Боб Тиндер уже должны
