всем своим видом максимальную заинтересованность.
– То, что вы говорите о масках, это очень интересно. Признаюсь, я и сам думал о чем-то подобном, только у меня не получалось так точно сформулировать свою мысль. – Барон рассеянно кивал на мои слова, после чего протянул руку, взял из пиалы несколько листьев, засунул их себе в рот и принялся жевать, словно жевательную резинку. – Но сперва я хотел бы принести вам свои извинения за то, что случайно вторгся на вашу плантацию. Я не знал, что на этой крыше вы выращиваете ваш священный кустарник.
– А для чего же ты проник на крышу? – удивился Барон.
– Я искал там один прибор.
– Что за прибор?
– Ретранслятор. Его, кстати, забрал себе ваш человек. Тот, что привел меня к вам из казино Густаво.
Барон продолжал рассеяно кивать и вдруг, резко выкинув правую руку в сторону, потянул притаившийся в темноте шнур. Где-то вдалеке я услышал звон колокольчика. Барон дернул шнур ещё два раза, после чего вновь обратил на меня свое внимание.
– Продолжай.
– Собственно, рассказывать мне больше и нечего. Я честно не знал, что в своих поисках зайду на вашу территорию. Человек я в городе новый, всего третий день как с шаттла слез.
В этот момент позади меня раздались шаги. Обернувшись, я увидел, что к нам чуть ли не бегом бежит тот самый сантериец, что привел меня к Барону. А ещё я обнаружил, что мои глаза уже успели привыкнуть к царившей вокруг темноте.
Не доходя до нас пары метров, сантериец остановился и почтительно склонил голову.
– Слушаю вас, Барон!
– Ты забрал у этого юноши некий предмет, ретранслятор, верно?
– Да, Барон, – сантериец порылся в сумке и достал оттуда мой монстро-гаджет. Уже присвоить успел, жучара. Суббота требовательно протянул руку и сантериец суетливо подбежал и вложил в ладонь Барона рукоять ретранслятора.
– Можешь идти, – отмахнулся от него Суббота свободной рукой.
– Слушаюсь, Барон!
Через минуту мы вновь остались вдвоем. Суббота крутил мой прибор, поворачивая его и так, и эдак, пытаясь рассмотреть его получше в слабом свете одинокой свечи.
– Расскажи мне, для чего он тебе понадобился? – Суббота наконец-то нарушил молчание, положив ретранслятор перед собой на землю и вновь зачерпнув горсть листьев из пиалы. Но на этот раз он не стал их жевать, а посыпал их на пламя свечи. Так как листья были высушены, они тут же вспыхивали. Окружающее нас пространство наполнил сладкий аромат, напомнивший мне запах ванили.
– Хорошо, я расскажу, – кивнул я. – Только сперва расскажите мне об этих листьях. Говорят, ваша кокка отличается от той, что выращивают остальные жители города.
Барон пристально посмотрел мне в глаза, и я решил, что сейчас меня точно выбросят из окна. Но к моему огромному облегчению, он не потянулся за шнуром и не вызвал охранников.
– Кокка, которую мы выращиваем на крышах нашего города-тюрьмы, отличается от той, что привезли сюда наши братья по вере много десятилетий назад. И не только особым синим оттенком листьев. Семена нашей кокки прошли ферментацию в желудочном соке Полоза.
– В смысле? Он что, кого-то съел, а вы потом… – мне сразу вспомнился рассказ лесной сестры о смешном зверьке, из чьих экскрементов готовили самый дорогой сорт кофе.
– Нет, что ты, – улыбнулся Барон Суббота. – Все было несколько иначе. Дело в том, что в первое время застенники пытались запрещать заключенным выращивать кокку в городе. И тогда наши братья были вынуждены возделывать её тайно, в катакомбах, ежедневно рискуя потерять не только урожай, но и собственную жизнь. И однажды на плантацию выбрался Полоз. Он убил и съел присматривавших за участком людей, после чего принялся поедать кусты кокки. Этого мои братья стерпеть не могли. Они не просто прогнали змея, а преследовали его по подземным коридорам несколько часов. Загнав Полоза в угол, они набросились на мерзкого гада, как стая отважных обезьян атакует тигра, и порвали его на куски. Вскрыв желудок твари, они извлекли из него остатки побегов. Пищеварительные процессы у Полоза медленные, он не успел переварить кокку, так что семена остались целыми. Мои братья забрали уцелевшие семена, которые все же успели пропитаться живительными соками змеиного царя. Братья посадили эти семена, и когда они проросли, их листья приобрели тот самый синий цвет. Так появилась та самая священная кокка, которую мы употребляем
