сегодня для общения с нашими духами и богами.
Глава шестая
Голос Барона Субботы странным образом обволакивал, и я чувствовал, что постепенно начинаю проваливаться в темноту. Не знаю когда и каким образом, но вот я уже держу в руках кокосовую пиалу и с наслаждением жую сухие листья кокки. Сознание мое в этот момент словно раздвоилось. Одна половина истерично кричала и требовала немедленно выплюнуть эту гадость, а лучше всего ещё дополнительно сунуть два пальца в рот и как следует очистить желудок.
Вторая половина не обращала на первую никакого внимания. Мятный вкус во рту словно поднимал меня к небесам, всё выше и выше. Это было настолько прекрасно, что я не мог, да и не хотел сопротивляться этому чувству…
Я устремился к потолку, затем прошел сквозь него, сквозь слой земли на крыше здания, мимо колышущихся на ветру кустов кокки и еще выше, к самым облакам. Достигнув серых туч, я на несколько минут погрузился в их теплую атмосферу, впитывая капли влаги каждой клеточкой своего астрального тела. А потом я рухнул дождем на землю.
И понял, что стою на вершине горы рядом с санями. Сани имели деревянные борта, украшенные затейливой резьбой, и массивные полозья, на которых можно было легко преодолеть самые глубокие сугробы.
Следуя каким-то внутренним инстинктам, я забрался в сани и стал ждать. При этом я и сам не знал, чего же именно я жду. Но не успел я погрузиться в размышления на эту тему, как позади меня раздался звук глухого удара. Сани задрожали, словно живые, и медленно покатились вниз с горы.
Моим первым порывом было желание выпрыгнуть прямо на ходу, но куда там! Сани вмиг набрали бешеную скорость и неслись между вековыми елями, словно олимпийский чемпион по экстремальному слалому. В панике я судорожно принялся искать рычаг тормоза или что-то вроде руля или штурвала. Напрасно. Все внутреннее убранство саней состояло из скамейки, на которой я сидел, и простенького упора для ног. Тем временем сани неслись прямо на огромную ель, ствол которой не смогли бы обхватить двое взрослых мужчин. Но в последний момент сани сами свернули в сторону, аккуратно объехали ель и вернулись на прежний маршрут.
И тут я услышал звуки музыки. Духовой оркестр. Музыка становилась все громче, а сани ехали все быстрее. Вскоре я уже с трудом различал проносящиеся мимо меня деревья и кустарники, все сливалось в единый смазанный фон. Невидимые трубы гремели, и от создаваемой ими вибрации, с лап вековых елей посыпался снег. Сперва падали лишь робкие горстки снежных хлопьев, но потом им на смену пришел самый настоящий буран.
В какой-то момент я почти оглох и ослеп.
Но затем я увидел небольшой просвет в снежном крошеве. В этом просвете угадывались очертания ещё одних саней. Точнее, не саней, а простых санок, с дюралевыми полозьями и сиденьем из пяти деревянных дощечек. На санках кто-то сидел, вернее, лежал на животе, вытянувшись как струна. Забавно, я точно также катался в детстве. Спускаться с горки на санках в сидячем положении считалось уделом слабаков и девчонок. Настоящие парни ехали лежа, лицом вперед, не боясь свернуть шею или получить чувствительный удар в лицо после первой же колдобины.
Увлекшись воспоминаниями из детства, я чуть не проглядел второй просвет. В нем тоже ехали на простых санках, но на этот раз седоков было трое. Мужчина и двое маленьких детишек. Я не мог разглядеть их лиц, но тут мои сани вновь повели себя странно. Свершив сумасшедший вираж, они поравнялись с троицей. И лучше бы они этого не делали…
Мужчиной на санках оказался я сам. Точнее, не я, а моя состаренная копия лет тридцати, в компании двоих маленьких детей. Приглядевшись к детям, я понял, что это двойняшки, мальчик и девочка, на вид им было по пять-шесть лет. Я понял, что теряю сознание. Словно почувствовав неладное, мои сани метнулись прочь от двойника из будущего, и просвет тут же исчез. Но страдания мои на этом не закончились. Каждую минуту появлялись все новые и новые просветы, в которых я видел себя. Точнее своё прошлое, будущее и несбывшиеся реальности. Или будущие несбывшиеся реальности. На одних санях я ехал вместе с Аленой, а на других в компании совершенно незнакомых мне девушек и женщин.
