— Да уж… Разговор не задался с самого начала… Или ты всегда такой необщительный?
— Не всегда…
— Ну и? Чего тогда сейчас молчим? И главное — меня не выпускаем? Я ведь вроде сразу сказал? Или ты все мимо ушей пропустил? — Голос у зверя был странный. Высокий, с легкой хрипотцой… и почему-то отдающий сильным эхом: может, это, конечно, помещение такое, но голос Крапчатого подобным эффектом здесь не обладал.
— Кто ты? И почему тебя заперли здесь? — На язык еще просился вопрос: «И главное, где это — здесь?» — но Хельдер благоразумно его проглотил.
— А ты, оказывается, не такой дурак, каким кажешься, — хихикнул хищник. — Даже умные вопросы задаешь. Правда, не вовремя. Выпусти меня, и я отвечу.
— А может, наоборот? — Первый шок прошел.
Пленник подался вперед, вытянулся в струнку:
— Хочешь сказать, если я отвечу, кто я, ты меня выпустишь?
— Я этого не говорил. — Хельдер медленно пошел вдоль решетки.
Странно, но здесь нет никакого намека на дверь. Создавалось впечатление, что прутья вырастают из потолка и уходят в пол… Нет, конечно, можно предположить, что зверя заперли здесь до того, как решетка стала такой, как есть, но это ведь надо предугадать, как она будет выглядеть хотя бы через пять минут, не говоря уже о том, чтобы удерживать разговорчивого хищника.
Стоп. А ведь за то время, пока Хельдер находился здесь, комната совершенно не изменилась…
Да еще и зверь этот говорливый…
Все происходящее наводит на определенные размышления. И не сказать, чтобы Крапчатому они нравились.
— Облом, — резюмировал зверь.
Хельдер осторожно коснулся кончиками пальцев решетки. Где-то в глубине души он еще надеялся, что мысль, пришедшая в голову, ошибочна. Что металлические прутья продавятся под ладонью. Что грубый камень стен сменится на… ну, например, на штукатурку. Что легкая и привычная волна искажений изменит окружающий мир, прорезав дополнительную пару окон и впустив в камеру свет.
Ничего подобного.
Холодный металл. Камень. Полумрак.
— Так кто ты такой? — повторил вопрос парень.
Ответа он в принципе не ждал. Не получил его с первого раза, так какой шанс получить со второго? Но странное дело, хищник вдруг осклабился:
— Кто я такой?.. Вы называете меня Первым.
Сердце сбилось с ритма.
Ответ был очевиден, не так ли? Но «очевиден» — это еще не значит «правдив».
Первый сотворил этот мир. Создал во всей изменчивости и непостоянстве, позволил стенам домов менять внешний вид, позволил камням гор превращаться за одну ночь в алмазы, позволил земле под ногами расступаться, образуя провалы и трещины… И теперь Первый не может выбраться из-за решетки?
Да ну нет, бред какой-то!
— Врешь, — догадался Крапчатый.
Койот дернул кончиком хвоста:
— Может, и вру. Но выяснить это ты сможешь, лишь выпустив меня отсюда.
— А почему сам не выйдешь? Если ты действительно Первый, ты должен быть всемогущ. — Похоже, он слишком сильно прижал раненую руку к решетке — по ладони растеклась острая боль.
— А может, так и есть? И я просто проверяю тебя? — Желтые глаза светились иронией.
— Значит, проверку я не прошел, — резюмировал Крапчатый. — Выпускать я тебя не собираюсь.
Фраза была оборвана на середине, но договаривать: «Хотя бы потому, что не знаю, как это сделать, двери здесь нет», — парень не собирался.
— Почему?
— А почему я должен выпускать неизвестно кого? — Парень медленно пошел вдоль решетки.
Зверь оскалился:
