— Я не паникую! Я просто боюсь! — Она забралась на диван с ногами и сейчас сидела, обхватив коленки и уставившись на меняющийся калейдоскоп стен.
— Да ничего с твоим братом не будет!
— А если они соврали?! Кремпи… Вы его не знаете! Он может сказать все что угодно! Он у меня в детстве карманные деньги забирал. А Дерику месяц назад пришлось ребра сращивать! А он даже до Дымчатого не дотягивает! Еле в Крапчатые перешел! А если Кремпи соврал?! Если ему просто захотелось сделать Дерику какую-нибудь гадость? Он на это способен, он полгода назад чуть нос Дерику не сломал. Просто так, безо всякого повода! А…
— Прекрати истерить! — Адам шагнул вперед, навис над Имке. — От того, что ты себя так ведешь, ничего не меняется. Ему ты своими криками сейчас не поможешь, а…
— Подожди! — Девушка перебила его на полуслове, предупреждающе вскинула руку: — Ты ничего не чувствуешь? — Имке что-то заинтересовало, и те слезы, что еще мгновение назад проклевывались в ее голосе, исчезли, словно их и не было.
Адам нахмурился:
— В смысле?
Девушка отстранилась от него, медленно провела ладонью перед лицом гостя и удивленно хмыкнула.
— Что? — Адам все еще не понимал, что происходит.
Имке меж тем перестала водить рукой вверх-вниз и осторожно начала приближать руку к лицу парня. Тот напряженно глядел на нее, но не отстранялся, лишь пытался сообразить, о чем вообще идет речь.
Когда между лицом Адама и пальцами Имке оставалось всего несколько миллиметров, девушка радостно улыбнулась:
— Есть!
— Да о чем ты?! — не выдержал Адам.
От его вскрика даже Майя, молчаливо наблюдавшая за этой пантомимой, испуганно вздрогнула, а на кухню заинтересованно заглянул малиновый «кот».
— О тебе. О чем же еще! — выпалила Имке, наткнулась на непонимающий взгляд и зачастила, словно опасалась, что гость ее сейчас перебьет: — Ты вчера, когда к нам попал, просто фонтанировал чужой энергией. С тобой рядом находиться было невозможно, чужая сила просто била, даже я, на что не койот, это чувствовала. Было заметно, что ты чужой, не наш. А сейчас все спокойно, я только когда руку к тебе поднесла близко, что-то смогла почувствовать… А ты сам ничего не ощущаешь?
Адам озадаченно уставился на нее, прислушиваясь к собственным ощущениям. А ведь действительно… Сегодня все не так, как вчера.
Вчера энергия искажений клубилась вокруг, обжигала кожу, мешала дышать, выжигая легкие, подобно горячему воздуху пустыни. А сейчас… Нет, она по-прежнему есть вокруг, но острота восприятия прошла. Осталась какая-то легкая отстраненность. Казалось, всплески энергии находятся где-то там, за невидимым барьером, доставляя некоторые неудобства, но при этом особо не напрягая.
Но откуда мог взяться этот барьер? И главное, когда он появился?
Последний вопрос прозвучал вслух. Имке прищурилась, изучая Адама долгим взглядом:
— А ты не помнишь никаких изменений? Ничего странного не происходило?
Странного! Странным было все вокруг! Но Имке имела в виду совсем другое…
Адам начал пролистывать в голове недавние воспоминания. Может, это произошло утром? Но ведь вчера, когда разорвалась стена и в комнату заглянул сосед, он тоже ничего не заметил, не понял, что в квартире находится ворон. А по словам Имке, это мог бы понять каждый. Значит, все произошло раньше. За час — за два до этого. Или, если учесть Стремнину, всего за несколько минут.
Но ведь и Стремнина возникла внезапно! Появилась в тот момент, когда Адам прикоснулся к Майе, к этой странной девчонке, способной видеть аномалии в реальном мире.
Имке пришла к похожим выводам — взгляды скрестились на ничего не подозревающей студентке.
Особняк Черного, как уже упоминалось, располагался в элитном районе, практически не затрагиваемом проносящимися по острову искажениями. Построенные здесь дома по нескольку лет могли сохранять свой изначальный облик. Да и то, когда сюда долетали флуктуации с окраины, они лишь слегка затрагивали стены, практически их не изменяя. Самое большее мраморная облицовка меняла цвет с черного на розовый, да слегка изменялась форма колонн у портика. Даже разбитые перед домами палисадники оставались прежними. Лишь вырастет на яблоне пара-тройка невесть откуда взявшихся апельсинов, да листва изредка
