Получается, это далеко не первый случай.
У дальней стены появилась золотая клетка с весело перепрыгивающей с жердочки на жердочку канарейкой. Для разнообразия трехголовой и с хвостом, как у райской птицы.
— Спасибо, — тихо шепнула Рута и, подавшись вперед, уткнулась носом в плечо Крапчатому.
Тот в очередной раз не знал, куда деть руки.
— Как ты себя чувствуешь? — Голос отца заставил девушку вздрогнуть.
Она удивленно оглянулась:
— Ох, папа, я не знала, что ты здесь. Уже лучше. У меня опять был приступ, да?
Черный отвернулся, не стал отвечать. И лишь когда молчание стало затягиваться, тихо вздохнул:
— Я позже зайду.
Его фигура подернулась темным дымком и растворилась в воздухе.
Честно говоря, Хельдер бы предпочел, чтобы все было наоборот — Черный остался, а сам он спокойно отправился домой.
Количество розовеньких пухленьких амурчиков на стенах росло в геометрической прогрессии. Еще чуть-чуть, и ими будет заполнен каждый брас стены. Ковер, на котором сидела Рута, выцвел до персиковых оттенков и начал разукрашиваться бабочками, птичками и цветами.
О, к слову о ковре.
— Может, пересядешь куда-нибудь? — предложил парень. — А то на полу…
Рута слабо улыбнулась:
— Да, конечно. Поможешь встать? А то голова еще кружится.
Несколько небрежно брошенных в углу гобеленовых подушек последние несколько минут сохраняли облик удобного мягкого кресла. Хельдер осторожно подвел к нему девушку, помог усесться. На кровати валялся пушистый тонкий плед. Накинув его на плечи больной, парень присел рядом на подлокотник:
— И давно у тебя такие… — на язык просилось «приступы», но Крапчатый решил обойтись чем-то более обтекаемым, — проблемы?
Рута подняла на парня мутный взгляд:
— Лет с шести. Как мама умерла.
— Я даже не знал… А вроде часто общались.
Кривоватая улыбка:
— Приступы обычно раз в месяц случаются, я знаю примерные дни, стараюсь не показываться на людях. А в последнее время они еще и когда я нервничаю начали случаться. Но это сильно переживать надо.
Хельдер отвернулся. Он прекрасно понял намек.
И решил перевести разговор на другую тему:
— Рохус говорил, ты хотела мне что-то сказать?
В комнате повисло молчание, и Хельдер уже решил, что Рута не услышала вопроса, когда девушка внезапно мотнула головой, отбрасывая с лица пряди рыжих волос, и отчеканила:
— Я хочу отправиться на Запретный остров.
— Да отстаньте вы от меня! — не выдержала Майя. — Мало того, что сами глюки, так еще и вы достаете, как… — Она запнулась, не в силах подобрать определение.
Имке откинулась на спинку дивана:
— Я ж говорю, это безрезультатно. Пока она не поверит, что мы реальны, она ничего не скажет.
— Мы? — удивленно заломил бровь Адам. — Я все-таки с ней из одного мира. Это вы тут… меняетесь.
Имке хихикнула:
— И что с того? Ты тоже ее галлюцинация. Как и я, как и Дерик. Она сама это говорила. Мол, сидит девочка в психушке, слюни пускает, а мы тут ей кажемся. Вот такой вот солипсизм.
Задумавшись о странностях, творящихся с вороном, младшая Лейден как-то забыла о своих страхах. Сейчас ей было важнее понять, что же все-таки творится: зачем брат поперся на Запретный остров и каким образом там оказалась эта Майя, которая совершенно не знает про аномалии.
Адам взъерошил рукой волосы: получается, для того чтобы Майя заговорила, нужно убедить ее, что все, что она видит, не
