– Узнал, – кивнул колдун. – Тебя называют Псом. А неплохо у меня тогда получилось!
– Ты должен его расколдовать, Басаврюк. – Пшемек сам удивился собственному голосу, доносящемуся, словно со стороны. «Господи! Кто ж тебя за язык тянет?!» – Расколдуй, иначе Сирко тебя убьет.
– Шутники, – сказал Басаврюк. – Я ничего и никому не должен.
Сирко ухмыльнулся и сплюнул.
– Будем стреляться, колдун, – сказал он, опустил бандолет на землю и засунул заряженный пистоль за пояс.
– Будем, – холодно согласился Басаврюк. – Слушай кукушку, песиглавец. Когда она прокукует трижды – ты станешь трупом. Считай, музыкант.
Пшемек не сразу понял, что обращаются к нему. А проклятая кукушка не думала останавливаться.
– Ку-ку, – прокуковала она.
– Р-р-раз, – сказал Пшемек.
– Ку-ку, – сообщила кукушка.
– Два! – выдохнул скрипач.
И… Тишина.
Замолчала кукушка, задумалась о жизни своей птичьей – без семьи и детей.
Замерли друг против друга непримиримые враги. На доспехах одного из них играют лунные зайчики. Нервно вздрагивает кончик правого уха. В массивной фигуре чувствуется напряжение. Ладонь едва касается рукояти пистоля.
Второй стоит расслабленно. Рука как бы нехотя остановилась над волшебным, не знающим промаха пистолем. Но глаза выдают волнение – они неотрывно следят за противником. Левое веко слегка подергивается.
Тишина.
Только слышно негромкое дыхание. Облачка пара в вечернем холоде вырываются из пасти песиглавца. Едва заметно колышется грудь Басаврюка.
А Пшемек вообще, казалось, забыл, что надо дышать.
– Ку-ку! – очнулась кукушка.
«Три!» – хотел заорать скрипач, но Басаврюк уже вскинул пистоль.
Мысль всё равно успела раньше. «Как он быстр», – смог подумать Пшемек, прежде чем Басаврюк спустил курок.
Ба-бах!
Сирко клацнул зубами и пошатнулся. Сердце испуганного Пшемека остановилось. Песиглавец отступил на шаг назад, поднял голову и встретился взглядом с ухмыляющимся Басаврюком.
– Тьфу! – сказал Сирко, выплевывая пойманную зубами пулю.
Затем он вскинул пистоль и выстрелил в Басаврюка. Серебряная пуля вошла точно между глаз и взорвала затылок колдуна кровавыми брызгами.
– Вот и всё, – устало сказал Сирко после того, как тело Басаврюка упало на землю.
– Кукареку! – победно заорал петух.
Песиглавец сел возле Пшемека на землю, достал люльку, с третьей попытки высек огонь и закурил, выпуская замысловатые облачка дыма. Из кармана скрипача осторожно выглянул бес.
– Мы еще живы? – поинтересовался он. – Не верю. Ой! Гляньте – Басаврюк лежит!
Бес спрыгнул и подбежал к мертвому колдуну.
– Люди, вы Басаврюка завалили! Я всегда в тебя верил Сирко! Я знал! Знал! Сирко? Ты чего не рад? Что с тобой?
– Он не стал человеком, разве не видишь? – тихо сказал Пшемек.
Бесенок внимательно посмотрел на песиглавца.
– И так, по-моему, неплохо. И Василиса у тебя такая замечательная. Даже и не подумаешь, что жаба.
– Вот именно, – поднял голову Сирко. – Я ее выдумал, чтобы не так одиноко было. Нет у меня никакой Василисы. Это самая обыкновенная ропуха из болота. А заклинание я у одного бродячего фокусника узнал.
Песиглавец засунул в сумку руку и вынул из нее зеленую жабу, которая с царственным видом умостилась на широкой ладони.
– Подумайте сами, кто за такого, как я, пойдет? Кому я нужен?
– Ты всем нужен! – воскликнул Пшемек. – Я про тебя такую песню сложу! Все девки, как услышат, твои будут! Пойдем, друг! Пойдем! И не скрывай больше свою мор… гм-м, лицо! Незачем прятаться. Ты такой, какой есть. И лучше Сирка нет на всей земле!
