– Что ж ты мне устроил, добрый человек? Я тебя ждал… Хоть маленького желания ждал, а ты взял и молчишь. Зачем так пугаешь, благодетель?
– Домой хочу, – только и сказал Лом-Али.
Оказавшись дома, первым делом пошел в сарай за лампой – да и разбил ее. А то, не ровен час, с обыском нагрянут.
– Ты, – говорит, – джинн, иди куда глаза глядят. Только структурам на глаза не попадайся. А лучше – никому не попадайся.
– А ты что будешь делать, добрый человек?
– Жить буду, как и жил. А что еще?
– Мне откуда знать, – говорит джинн. – А только, может, ты, старик, не те желания загадывал.
Так сказал и пошел по дороге. Лом-Али его окликнул:
– Куда ты пойдешь?
Тот не обернулся, только плечами пожал.
– Аслана моего береги, – беспомощно сказал старик, – не дай своей совести изменить.
– Вот так отпустил, – проворчал джинн себе под нос, – вот так волю дал, благодетель.
Больше с тех пор ничего подозрительного в селе не случалось. Лом-Али вернулся в братний дом. Его собственный так лопухами и зарос. А только иногда рассказывают в селе, что Аслан поглядел на ваххабитов, плюнул и ушел от них. Хотели парня проучить, да только он уже границу перешел – а как, на какие деньги – никто не знает. А за границей встретился с Зейнаб и так ее полюбил, что тут и женился, и убежище в Европе они уже вместе получали. Да только рассказывает это все вдовая Фатима, а ей, валла, веры никакой.
О'Рэйн Долгий день в «Эдеме»
Начало
Казалось, что отправиться с Келли в маленькое путешествие напоследок – хорошая, годная затея.
Можно было, конечно, сказать «прости-прощай, на данном этапе моей жизни мне важно быть свободным» и не выезжать из Саутгемптона.
Ну или как-то так сказать, у Ильи был целый список подходящих фраз в блокноте, в трех закладках – «начало», «углубление», «разрыв». У «разрыва» были подкатегории «нежный» и «жоский!».
Фразы Илья выписывал из книжек, из Интернета, из фильмов. Писал тонким карандашом меленько, как Гумберт Гумберт, потому что немного стыдился этой своей продуманной подготовки к жизненным моментам, подразумевавшим глубокие и искренние душевные движения, а не цитаты из «Плейбоя» и с пикаперских сайтов.
Келли была особенной, очень – его первой женщиной. Для Келли он решил смягчить травматичность разрыва широким жестом – мини-брейк в Корнуолле, день в проекте «Эдем», о котором она ему все уши прожужжала. Растения со всего мира, зеленая энергия, дзен, гринпис.
Илье виделось так – она заезжает за ним утром пораньше, на своей дурацкой желтой машинке с пластиковыми ресницами на фарах. Если трафик нормальный, то к полудню они уже закинут сумки в гостиницу и погуляют по «Эдему». Он будет сначала радоваться, держать ее за руку, потом начнет мрачнеть на глазах, она спросит, он поотнекивается, потом, за ужином в средиземноморском биоме (он посмотрел картинки, ресторанчик выглядел офигенно) признается в эмоциональной опустошенности, в том, что не может сейчас дать ей такой любви, какой она достойна… Потом гостиница, прощальный секс, утром разбудить ее по- особенному, пусть кончит пару раз, потом он заплачет, а она уедет одна. На автобусе можно домой добраться.
Отличный «нежный» разрыв отношений, хоть описание на сайт выкладывай, под ником «женолюб1990». Хотя нет, дурацкий ник, фу.
– Красивая статуя, – сказала Келли, рассматривая высокую лошадь, сделанную из сухих веток и корней. – Сложная форма, а сведена из разрозненных кривых кусков. Так естественно. Тебе нравится, Илья?
