– Йара… – она оглянулась и вздрогнула, потому что вдруг осознала, что человеческая фигура в конце площадки – не застывший от восторга при виде бамбука посетитель, а восковая статуя, один из фольклорных экспонатов. Она подошла поближе.
«Энкантадо, – сообщала табличка, – речные духи Амазонии, по преданию, живущие в волшебном мире Энканто. В поисках любви человеческих женщин они приходят в наш мир – сначала в виде речных дельфинов, потом превращаясь в людей, но не полностью – шляпа прикрывает дыхательное отверстие, которое так и остается на голове…»
Йара посмотрела в лицо восковому манекену. Он был как живой – с очень белой кожей, чуть розоватой от румянца на высоких скулах, большими серыми глазами, полными губами… Йара улыбнулась, огляделась, не идет ли кто, подняла с головы энкантадо соломенную шляпу и увидела в короткой щеточке темных волос надо лбом круглое отверстие дыхала. Преодолела соблазн проверить анатомическую точность модели в других местах – согласно легенде, энкантадо были оснащены незабываемо. Провела пальцами по губам статуи, изогнутым в легкой полуулыбке, потом, повинуясь странному порыву, прижалась к ним своими.
И вскрикнула – восковые губы дрогнули, глаза моргнули. В их блестящей поверхности она увидела свое растерянное, перевернутое отражение с некрасиво отвисшей челюстью. Йара отскочила назад, споткнулась о веревку ограждения и растянулась на гравии, больно приложившись копчиком. Огляделась, не вставая, – почва вокруг дрожала, растения тянули к ней листья, ветки, корешки. На лице она почувствовала теплый ветер, которому было неоткуда взяться в закрытом мирке биома. Ветер пах великой рекой джунглей.
– Йара… – прошептал энкантадо. – Вернись к нам, войди в воду. Семь раз ты принадлежишь нам, любимая. Наш мир ждет, он прекрасен и добр, нет в нем ни тлена, ни смерти, ни страха, ни потерь…
Йара поднялась на ноги и бросилась бежать, обернувшись лишь в самом конце дорожки. Энкантадо стоял, как раньше, недвижный, восковой, шляпа валялась у его ног, глаза смотрели прямо на нее. Дрожа и обнимая себя за плечи, девушка пробежала мимо маленького озера, мимо кустов чили, мимо сладко пахнущего «корабля специй».
– Мисс, вы упали? – спросил ее толстый служитель, подрезавший у выхода ветки кофейного дерева. – У вас руки поцарапаны, кровь. Вам принести аптечку?
Йара помотала головой, выбежала из биома, тяжело дыша.
Ей казалось, что в ней случился необратимый сдвиг, что-то проснулось и никуда теперь не денется, но тут телефон в кармане завибрировал эсэмэской от мамы «Не забудь пообедать, хорошо покушай!! купи мне меду в их магазине. и мыло! ххх».
Мамина забота была хорошей, привычной, обыкновенной. «Мало ли что почудится от голода и сердечного расстройства», – говорило сообщение от мамы.
Йара тряхнула головой и пошла покупать сэндвич.
В средиземноморском биоме было сухо и прохладно по сравнению с джунглями. В зарослях оливок играла гитара. Вкусно пахло из ресторанчика у входа.
Здесь тоже чувствовалась мощная растительная жизнь, но упорядоченная, спокойная, знающая, что солнца хватит на всех. Холм в центре биома был увит лозой, виноград всех сортов уже начинал вызревать – синие, красные, зеленые гроздья. Свободное от винограда пространство было занято скульптурами – мистерия Диониса в бронзе. Йара жевала багет с ветчиной, рассматривала древнее таинство.
Огромный бык поднялся на задние ноги – Йара всем телом слышала его немой трубный рев. Вокруг, выгибаясь, неистово танцевали женщины – несколько вакханок были очень красивы, остальные – ужасны, с лицами, искаженными безумием и яростью. Чуть в стороне весьма отдаленно напоминающие женщин безумицы разрывали надвое пойманную собаку – одна тянула за передние ноги, другая – за задние. Животное, выгнув голову, кричало в ужасе и муке. Йара сглотнула, убрала бутерброд в сумку, побыстрее ушла за холм.
Под кустом с задней стороны быка кто-то сидел, Йара шагнула туда, нагнулась посмотреть и тут же об этом пожалела – это была Келли, невеста Ильи, теперь уже, наверное, бывшая.
Йара хотела тут же уйти, пока та ее не заметила, но замерла – Келли, всхлипывая, держала в руке канцелярский нож и с ужасной методичностью пилила им боковую сторону своей ладони, где уже сочились кровью два глубоких разреза и белела сеточка старых, заживших.
Йара вспомнила свои двенадцать лет и как ее подруга Ана Луиза так сильно влюбилась в нового математика – красивого, горбоносого, с молодыми глазами и седыми висками, что на его уроках резала себе руку половинкой лезвия и тут же прижимала кровь салфеткой.
