нечеловеческого изуверского запрета и желание пойти наперекор и не подчиниться».
Выходит, зря Николай тогда в библиотеке обвинил патриотов в нежелании сопротивляться; протест выражается по разному: те же спивающиеся люди, а самоубийства в среде интеллигентов – это ли не протест своего рода. Правда, слабость людская лежит в основе таких поступков. Но как позже узнал Николай, были и люди, полностью посвятившие свою жизнь освобождению от рабства нелюдей, осознающие трудность этой задачи и понимающие, что на это уйдет вся их жизнь, а возможно понадобится и несколько поколений. Поэтому был девиз – никакой спешки, осторожность и еще раз осторожность, один непродуманный шаг грозит смертью и людям, и делу, а значит, следующим поколениям придется начинать с нуля.
Но об этом еще будет речь впереди, а пока понаблюдаем за обсуждением заговора.
Слишком решительно была настроена Дарья, пришлось даже ее останавливать. Она собралась уже сегодня начать разрабатывать роль алкоголички и сходить в ближайшую пивную. Профессор категорически запретил это, он, как врач, строго рекомендовал подождать хотя бы неделю, чтобы прийти в себя и укрепить здоровье.
Примерно через час все роли были распределены и решили заканчивать, тем более что ослабленный организм Даши после неожиданно получившегося, хоть и радостного для нее, возбуждения сильно переутомился, ее усталость все заметили, и ее отправили в свою комнату, где она мгновенно уснула.
Постояв над ней и осторожно приложив к виску какой-то прибор, профессор сказал, чтобы ее не беспокоили, она может проспать часов пятнадцать, и это хороший признак. Он удовлетворенно объяснил всем, что наконец-то посетивший больную здоровый сон будет на пользу. Сказав «больную», он тут же поправился и заявил, что назвал ее так больше по привычке, что таковой она больше не является и, что теперь она пойдет на поправку – в жизни снова появился интерес.
Николаю еще надо было заехать к староверам, и он первым простился и ушел, пообещав позвонить Сергею Ильичу.
По дороге он подытожил некоторые новые знания о планете, приоткрывшиеся ему сегодня, в результате некоторого несогласия и небольшого спора Сергея Ильича с супругой.
Теперь он знал, что несмотря на оборванную катастрофой связь времен, многие интеллигенты, в основном патриоты, помнят о далеких предках, гордятся и чтят их. Позже Николай побывал у них на кладбище, которые располагались в лесу, в десяти-пятнадцати километрах от каждого города. Захоронения на них начались почти сразу после катастрофы и велись уже на протяжении двух с половиной тысячелетий. На кладбище упоминалось и о еще раньше умерших предках, их имена были высечены в камне. Этому месту больше подошло бы название некрополь.
Оно занимало очень большую площадь, на территории находились вместительные сооружения из гранита и мрамора. Войти внутрь можно было через крыльцо, которое представляло собой небольшую часовенку с двумя полуколоннами, красиво украшенными разноцветными изразцами. Крыльцо-часовню венчала крыша в виде луковки. Между полуколоннами находилась, похоже, дубовая двухстворчатая, красиво инкрустированная металлическими наклепками в виде ромбов, кружочков и треугольничков дверь. За ней крутая лестница вела в подземное помещение, где две боковые оштукатуренные стены расписаны были фресками с разными сюжетами, очевидно, исторических военных событий, от воинов с мечами на конях до пикирующих самолетов. А на стене, расположенной против лестницы, и высекалось на камнях генеалогическое дерево с именами предков. Вдоль стен шла метровая дорожка, выложенная камнем. Остальной пол в помещении площадью двадцать на двадцать метров был земляной, где сначала и захоранивались гробы, но в последние две тысячи лет, когда люди стали жить по два-три и больше века, они стали завещать себя кремировать, и там появился еще и колумбарий.
Прибыв к староверам, Николай встретился со старостой и изложил просьбу о переселении к ним новых жильцов. Степан сказал, что в принципе это возможно, но один решить эту проблему он не может, и они пошли к священнику, благо шел уже первый час, обедня давно закончилась и он находился дома. Батюшка был рад снова увидеть Николая. Он с большим интересом и сочувствием выслушал рассказ о несчастных влюбленных. Николай в подробностях поведал о смертоносных чипах, о запрете на совместную жизнь… «Вот, Николай, помнишь, ты спрашивал, как нелюдям удается удерживать власть, теперь понятно, я так и думал, что от них можно ждать любую подлость», – констатировал священник.
– Ну, а относительно твоей просьбы – дело-то богоугодное, я думаю, проблему с переселением мы сможем решить. Ты как думаешь, Степан, – обратился он к старосте.
– Обязательно нужно помочь, но быстро-то не получится, ведь избу нужно ставить, когда они думают переезжать? Придется жениху этому одному у нас пожить, а с постройкой мы, конечно, поможем.
Николай понял, что выходит нестыковка, ведь Антону нельзя ничего пока объяснять. Он сказал об этом Степану и предложил:
– Если это необходимо, я могу вместо него иногда приезжать.
