успели, а они с Фомичом уже лепшие кореши. Хлещут коньяк в каюте и строят какие-то чрезвычайно секретные планы.
- Да какие там секреты? Фомич хочет заполучить базу для действий на берегу, и при этом не светиться - вот вы эту базу и подготовите. Одно дело прибыть с батальоном морпехов, уймой гусеничного железа и двумя кораблями. Тогда да, можно со всеми через губу разговаривать. Абер совсем другое, когда мы, вроде как, погулять вышли: серьезного вооружения нет, данных почти нет, боекомплект - кот наплакал, штатная загрузка. Топлива на три с половиной тысячи миль, а потом хоть самогонку в танки лей, ближайшая нефть в Апшероне, да и ту только-только добывать начали. Случись что, здешние власти на нас со-о-овсем по-другому смотреть будут.
- Да, не любит наш генерал, когда его за глотку могут взять. - согласился Белых. - Да и кто любит, если подумать? Вот и хочет, прежде чем связывать себя какими ни то обязательствами, сначала на мягких лапках подобраться, да рассмотреть, да прикинуть хрен к носу. Потому с этими, попаданцы которые, знакомиться и не спешит. Почем знать, как они себя поведут? Открыться - значит, в определенной степени попасть в зависимость, оказаться связанным в действиях. Логика проста: пока нет ясности, не надо торопиться принимать необратимых решений. А раскрыть себя в такой ситуации - как раз такое решение и есть. Понять можно...
- Все равно ведь придется. Они наверняка нас уже слышали, прячься - не прячься...
- Это с чего? - удивился каплей. - Сами подумайте, Андрей Генадьич: у нас мощная станция, антенны, система радиоразведки, черт с рогами. А у них - потаскун вашего приятеля и все. На каком расстоянии этот «Кенвуд» ловить может, даже если и с самолета? Эти парни, может, и курсе, кто организовал им такое приключение, а вот о том, что мы сами здесь, да еще и с кораблем - только догадываются, да и то не факт.
Андрей проводил взглядом бойца, волокущего на плече «Печенег» с пристегнутой патронной коробкой. Другое плечо оттягивала лямка армейского баула, даже на вид, неподъемного; на спине - рюкзак с тремя шайтан-трубами. С этим грузом боевой пловец производил впечатление то ли Шварценеггера из "Коммандо", то ли персонажа "Фоллаута", самозабвенно предающегося мародерке.
- Не буду спорить, Игорь Иваныч, может и так. Мне резоны Фомича понятны. Он в Проекте обеспечивал организационную часть. Решения принимали другие, наука - для него вообще темный лес. А тут, вся ответственность на нем, даже посоветоваться толком не с кем! Сомневается генерал, не уверен в себе, потому и бесится. Тем более, что и с возвращением никакой ясности - от Рогачева ничего сейчас не добиться...
После памятного совещания, Валентин не вылезал из лаборатории, устроенной в одном из сборных тентов-ангаров, смонтированных специально для этой цели на вертолетной площадке. Всякий раз, когда Андрей встречал инженера, тот робко осведомлялся о самочувствии профессора. Андрей усматривал в этом дурной знак - совсем инженер не верит в себя...
- Товарищ майор!
Через вертолетную палубу торопливо шагал Бабенко.
- Интенсивный радиообмен! Ловим через репитер на «Горизонте». Он сейчас в пятидесяти трех километрах по пеленгу сто шестьдесят семь. Сигнал прерывается, но кое-что разобрать можно: наши друзья воевать собрались - обнаружили караван и, то ли бомбят, то ли обстреливают!
- Запись есть? - спросил Белых. Теперь капитан-лейтенант говорил сухо, отрывисто.
- Конечно, тащ капитан-лейтенант, все, как положено! И запись, и в журнал внес...
- А поговорить с ними не пробовали? - поинтересовался Андрей. Я понимаю, там слабенький приемник, но вдруг?
- Без приказа не могу! - В глазах старлея мелькнул испуг. - Нарушение режима радиомолчания - только с разрешения командира корабля!
- А с каких это пор у нас объявлено радиомолчание?
Радист растерянно переводил взгляд с Андрея на спецназовца.
- Ладно, Никит, не тушуйся. - Белых похлопал радиста по погону. - Пошли, начальство обрадуем.
III
Солнце слепит линзы биноклей. Я прищурился, приложил ладонь козырьком, задрал голову - в синеве, на фоне перистых облаков, плавают на узких крыльях чайки.
