– Не, ну это ваще пипец! – возмущалась Тамара, сидя на ступеньках эскалатора, несущего их вниз. – Под землей точно спокойнее! А я говорила тебе, Пашка, нечего наверх соваться, сначала надо людей найти! – Она пыталась привести в порядок свои намокшие волосы. – Что, что ты головой мотаешь?
– Да ничего… – Пашка вздохнул. – Странно все это.
– О да, еще как странно! Ты просто кладезь народного откровения!
– Да ладно тебе, Тамарка, чего ты опять, – улыбнулась Алина Пашке. – Сейчас дойдем до следующей станции, уж там-то люди будут, а?
– А с чего это им там быть? Тут этих заброшенных полустанков, может, десятки тысяч! Мы не на Земле, ясно? А знаете что? – Тамара внезапно замерла. – Я вам скажу, что это такое. Это заброшенный туристический маршрут мерзких инопланетян по земным мирам, вот что это такое. И ключевое слово тут – «заброшенный», а не «мерзких».
– Да ладно! – уставилась на нее Алина.
– Точно говорю. Я даже согласна на следующей станции подняться наверх, для проверки. И вы сами убедитесь. Уверена, что там будет или дремучий лес, или руины какой-нибудь Камбоджи, или… ну, не знаю, что еще. Но точно пустынное и опасное место, это уж как пить дать.
– А если город? – спросил Пашка.
– Город?
– Да, туристический город, жилой, современный, с людьми. Ведь туристы ездят в Париж или Токио, верно?
– Ну ездят…
– Вот и мы поедем.
Тамара издала страдальческий стон, но ничего не ответила.
Они спустились вниз, и Пашка окончательно убедился, что станция тут другая.
– «Северная-14», – прочитала название станции Алина. – А там вроде семнадцатая была?
– Семнадцатая, – задумчиво подтвердила Тамара, разглядывая серую облицовку овального вестибюля, утыканного аляповатыми колоннами с витиеватыми капителями. Снаружи колонны были покрыты толстым слоем стекла. При этом освещение было слабое, желтое, и холл выглядел довольно мрачно и тоскливо. – Итак, мы попали на другую ветку. Здо?рово. Плутали-плутали и заплутали еще больше.
– Напоминает «Автово», – сказал Пашка.
– Напоминает, да не оно, – заметила Тамара.
Они медленно вышли к перрону. Пашка решил проникнуть в диспетчерскую и попытаться оттуда позвонить. И тут краем глаза он что-то заметил. На скамейке справа кто-то сидел! Он резко развернулся.
– Не стреляйте… – пролепетала маленькая худая женщина лет сорока, светленькая, со спутанными волосами, в таком же блеклом платьице и стоптанных туфлях – настоящая «серая мышка». Обеими руками она сжимала небольшую сумку. – Вы пришли наконец!..
– Ой, а вы кто? – Тамара подбежала к ней. – Вы работаете здесь? Где мы находимся, не подскажете?
– Пожалуйста, нет-нет, – замахала руками женщина. – Я ничего не знаю! Я… мне… вы не видели моего Васеньку, Васеньку не видели?
Закрыв лицо руками, она горько зарыдала. Девушки принялись успокаивать ее.
– Вы давно здесь? – спросила Алина, гладя ее по руке.
– Сутки! Сутки уже! – услышали они сквозь рыдания. – А мой Васенька потерялся! Сыночек…
Пашка растерянно встал рядом. Вот и еще люди, затянутые с «Горьковской»!
– Вы не видели моего сына, не видели? – продолжала рыдать женщина.
– Сколько ему лет и где вы его видели в последний раз? – спросил Пашка.
– Семь лет, семь годочков, почти восемь, – не унималась женщина. – Мы в Пушкин собирались пораньше, к сестре моей, давно уж собирались, да времени все не было… А у метро смерч налетел, жутко было, закружило все, я и…
– Простите, но мы не видели вашего сына, – извинилась Тамара. – А вы хорошо искали? Куда он мог пойти?
– Я… Я везде тут обошла, даже наверх поднималась, но нет его нигде. Может, он по рельсам пошел? Но это невозможно! Он воспитанный у меня, послушный ребенок, без моего разрешения – ни-ни, никуда!..
– Наружу выходили? – спросил Пашка.
– Нет, я… Я не смогла выйти, там все закрыто! И телефон не работает – связи нет, понимаете?
