Глава 33
Семейный ужин в компании ледяных… не к добру
Воскресное утро было солнечным и сухим, и это не могло не радовать – все же бегать в хорошую погоду неизмеримо приятнее, чем в дождь. Мышцы болели не так сильно, как вчера, тропа казалась почти родной, и я бежала по ней легко, не сбивая дыхания. До злополучного бревна и последующих мучений оставалось метров триста, можно было подвести итоги сумасшедших дней и поразмыслить.
Сегодня ледяные так уверились в моих силах, что отправили на пробежку в одиночестве. Впрочем, у бревна меня будут ждать… причем оба. Одна – в роли суровой наставницы, второй – в роли стража.
Два дня, прошедшие со знаменательного решения бабушки начать мое домашнее обучение, выдались чрезвычайно насыщенными. Оказалось, что быть единственной ученицей у шести наставников дело хлопотное, грозящее членовредительством и нервными срывами.
Каждый стремился передать свой драгоценный опыт, довести мои действия и знания до идеала, и все это в рекордно короткие сроки. Мое состояние практически не учитывалось. В итоге временами мне хотелось кого-нибудь убить или заморозить, что в моем случае означало одно и то же.
Голова пухла от количества сведений, поправок, правил. И пока только мешала, а не помогала память дара, всплывая внезапными, но крайне бесполезными озарениями. Лазарита утешала, говоря, что это временно и потом я научусь вызывать нужные сведения, но пока хаос раздражал до… замороженного в чашке чая, до покрытых изморозью перчаток, до подмерзшей лужицы, на которой я благополучно и растянулась вчера днем.
Страж у меня, слава Трехликому, был пока один. Второго задержали срочные семейные дела, и он обещал прибыть завтра. Бабушка недовольно поджала губы, но кандидатуру менять не стала. А мне пока и одного Лайза было достаточно, чтобы почувствовать себя не в своей тарелке.
После пары совместных тренировок стало ясно, почему Лазарита медлит с выбором стража.
Доверие… Перестать вздрагивать, когда его тело касается меня. Не дергаться, когда рука оказывается на талии, а спокойный голос над ухом объясняет, в чем была ошибка, и направляет тело в нужную сторону. Не затаивать дыхание, падая спиной назад и гадая, поймает или нет. Не сжиматься от неловкого смущения, не краснеть, не вести себя полной дурой и думать о тренировке, а не о красивом парне, который все время рядом.
А еще не корить себя, потому что все равно сравниваешь одного с другим.
От Лайза я ожидала худшего. Представлялось эдакое боевое ухаживание, приправленное силовыми нагрузками, но вышло все по-другому. Лайз – страж и Лайз – гость семьи оказались двумя разными людьми. И страж в исполнении Лайза нравился мне гораздо больше, чем намеки на грани приличия Лайза-гостя.
Он никогда не повышал голос, не выходил из себя при виде даже самых глупых моих ошибок. Терпеливо повторял одно и то же, раз за разом добиваясь правильного выполнения. И еще не дергался, когда от меня разило холодом и я начинала злиться. А злилась я, увы, часто и много. Слишком много для когда-то уравновешенной княжны.
Непросто из любимицы родителей и лучшей ученицы гимназии оказаться неучем. И я прекрасно понимала, почему бабушка настаивала на домашнем обучении. С моим уровнем подготовки мне пришлось бы идти в младший класс. Позор для княжны… Впрочем, от княжны во мне практически ничего и не осталось. Так, крохотный уголок души, куда я почти и не заглядывала. Все остальное принадлежало ледяной – сильной, жесткой и немного циничной.
Осознание собственной отсталости подстегивало лучше любого стимула. Я позволяла себя жалеть только вечером в подушку, а днем стискивала зубы, задирала повыше подбородок и работала, работала, работала до изнеможения, до кругов перед глазами и трясущихся рук и ног.
Кроме меня на тропе тренировались и гвардейцы. Большинство из них проживали в деревне вместе со своими семьями, но каждое утро собирались здесь на пробежку, а затем уходили на тренировочный полигон, который был построен для них недалеко от деревни.
Сложившаяся здесь годами воинственность органично встраивалась в мирную жизнь. Утром – тренируешься, днем – на поле или со скотиной, вечер проводишь с семьей. Летом тренировки переносились на вечер, а зимой могли и целый день заниматься. Молодежь до двадцати пяти лет была на постоянной службе по разбросанным среди гор и на побережье форпостам.
Кроме стражей и ледяных воевать в этой стране, и воевать хорошо, мог любой, будь то крестьянин, рабочий или торговец. Мальчиков с детства учили обращаться с оружием, каждые полгода все мужчины по очереди, вне зависимости от рода занятий,
